Битва на дне

Вид его был ужасен: грязный, в разорванной куртке, обросший двухсуточной щетиной. Лицо осунулось, глаза красные, пошатывающаяся походка… Но на станции Стеценко узнали сразу! Первым увидел устало бредущего маркшейдера польский эколог Станислав Ружинский, который хорошо знал Стеценко и не раз замечательно проводил с ним время в баренцбургской «Белочке». Глаза у поляка полезли на лоб, а лицо побелело как простыня. Словно Ружинский выходца из могилы увидел! Собственно, для Станислава сейчас Стеценко именно выходцем из могилы и представлялся, ведь поляк сам провожал маркшейдера в тот трагический рейс!

– Андрей! – потрясенно прохрипел Ружинский, неплохо знавший русский язык. – Это ты?! Ты живой?! Но как… Но что тогда с вами всеми случилось?!

– Живой, хоть сам не пойму, каким чудом, – слабо улыбнулся Стеценко, крепко пожимая руку поляка. – И, наконец-то, среди друзей. А что случилось… Веди меня к руководству станции. Я все расскажу. Американцы совершили чудовищное преступление, Стас. Они не должны остаться безнаказанными!

– Постой, Андрей! Тут сейчас как раз работает международная комиссия по расследованию. Они в конференц-зале. Давай прямо туда! Им расскажешь. Журналистов как грязи – замолчать не удастся. И ваши русские есть. Ведь это ваших моряков поначалу обвинили в расстреле катера!

– Знаю, – мрачно сказал Стеценко. – Не только это знаю, но много чего другого. Веди меня туда немедленно! Но сперва… Срочно разыщи мне грамм пятьдесят, не больше, самогона. Иначе я упаду. Все силы кончились. Если выпью, тоже упаду. Но часа через два, этого должно хватить, чтобы рассказать все. Международная, говоришь? Хм! Это здорово, это мне повезло! А одной жуткой сволочи, напротив, крупно не подфартило!

…После своего побега Стеценко некоторое время просто отлеживался в скалах Ис-фьорда, приходил в себя после пережитого ужаса. Он опасался погони, но ее почему-то не было. Андрей Павлович не мог знать, что к тому моменту американцам стало не до него. Кстати, Хардер, по врожденной дурости, совершенно забыл, увлекшись преследованием Полундры, что где-то совсем рядом имеется живой свидетель его художеств. Стеценко предельно устал, промок и замерз. Он уже полтора дня ничего не ел, маркшейдера подташнивало, голова кружилась от слабости. Перед Андреем Павловичем встал важный вопрос: куда ему идти? Либо в Баренцбург, либо в Лонгйир. Соответственно: обращаться с заявлением обо всем, что произошло с гринписовским катером и с ним лично, либо к администрации русского шахтерского поселка, либо к норвежским властям. Поразмыслив, Стеценко решил, что плохо и то и другое. Поверят ли ему, вот ведь в чем вопрос! Ведь рассказ-то получится совершенно фантастический – натуральный Стивен Кинг! Все фильмы ужасов отдыхают… Между тем никто в Баренцбурге не знал, что Стеценко отправился на экологическую станцию вместе с Олафом Хендриксоном, а тем более, что он вышел с экологами на катере. Итак, представим: вот он, Стеценко, заявляется в администрацию Баренцбурга и подробно излагает все детали нападения американцев на катер и собственного пленения. И что решит администрация? Правильно: решат, что Андрей Павлович допился наконец-то до белой горячки. Все симптомы налицо. Мания преследования, то да се… Как докажешь, что говоришь чистую правду?! Кроме того, до Баренцбурга в таком состоянии просто не дойти, он свалится по дороге от слабости.

Не лучше обстоит дело с Лонгйиром. Хуже! В Баренцбурге Стеценко, по крайней мере, все знают. В Лонгйире не знает никто. Появляется неизвестно откуда неизвестно кто, норвежского языка не знает, на плохом английском пытается впарить какую-то дикую чушь, от которой волосы дыбом встают… Провокатор? Сумасшедший? Словом, опять же реакция властей вполне предсказуема. Хорошо, если просто в кутузку засадят до выяснения. А если дадут знать американцам?! Вот и конец побегу, а на этот раз янки с ним миндальничать не станут. Выведут куда-нибудь на пустынный бережок Гренландского моря, и… Прощайте, Андрей Павлович! Что остается?

Остается третий, самый лучший и надежный вариант. Нужно идти на экологическую станцию! Первое: его там неплохо знают. Второе: экологи своими глазами видели, как он отплывал на катере вместе с их товарищами. На станции известно, что катер потоплен, его рассказ не воспримут как горячечный бред. На станции он найдет Валюшу Берестецкую. Она переведет его рассказ на норвежский. Пусть послушают! Идти до станции ближе всего, он, если напряжется, пожалуй, преодолеет этот путь, несмотря на слабость.