Битва местного значения

В конце концов, на памяти Кирилла это был уже второй человек, лицо которого перед смертью было украшено необычными зрачками. Просто Тормозилле повезло, и смерть его не стала окончательной…

И, похоже, эти зрачки — стопроцентный показатель того, что землянин превращается в слепое орудие неведомого противника. Интересно было бы поговорить с господином Макарием Никипеловым, застреленным в номере гагаринской гостиницы «Сидония»… Небось, будучи возвращённым к жизни, тоже бы ничего не помнил длинноволосый хакер из Института вторичных моделей о своих заключительных похождениях… Едва превращаются нормальные человеческие круглые зрачки в вертикальные косые ромбики, так и память долой, и не человек уже перед тобой, а биологический механизм, управляемый врагом, злобное порождение неведомых технологий! Вот только против него, Кирилла, эти технологии оказываются абсолютно бессильны. Не превращается он в механизм! И это ещё одна странность в цепочке прочих странностей, окружающих его скромную персону. Хотя, чего прибедняться, не такая уж она и скромная, его персона! Чем дальше, тем больше у него необычных способностей! И, надо думать, происходит это не просто так! Нужно это кому-то… Однако, едва он начинает задумываться: почему и кому это нужно, — сразу возникает ощущение, будто он заглядывает в бездонную пропасть. И не видно там ничего. Кроме беспросветного информационного мрака!

Что ж, дабы развеять этот мрак, нужно собирать информацию, хотя бы по чуть-чуть, понемногу, по крупицам. И потому наберёмся-ка мы терпения!

— Капрал Коржова пару недель назад сменила место службы.

Конечно, Тормозилло запросто попрётся к Ирине-Пищевой-Набор, но с той сразу же была взята подписка о неразглашении, и обломится там Витьку хрен в запылённом пространстве. Так что абсолютно бесполезным станет его поход к медичке. А больше никто ничего и не знает. Не пойдёт же он к Бурмистрову или Шишу!

— А куда Мариэль перевели, ты не в теме?

— Не в теме. И тебе не советую лезть в это дело. — Кирилл понизил голос и наклонился к Витькиному уху. — Там вообще что-то со службой безопасности связано, причём весьма серьёзно. Она не просто уехала отсюда, её эсбэшники в Семецкий увезли. И никаких известий от неё больше не поступало.

— Эсбэшники увезли? — Тормозилло присвистнул и помрачнел. — Кол им в дюзы! Жаль бабенцию!.. Ладно, Единый распорядится — ещё встретимся!

— Ты хочешь оказаться в службе безопасности? — Кирилл не позволил себе усмешки, хотя последняя фраза Витька располагала к подколке.

— Упаси, Единый! Даже в число агентов попасть не хотел бы. — Тормозилло полез в карман, за сигаретами. — Ладно, видать, не судьба!.. Слушай, а кто конкретно будет служить в нашем отряде?

— Пойдём в курилку. — Кирилл тоже полез за сигаретами. — И я расскажу тебе, кто в нашем отряде.

8

На четвёртый день жизни кентаринского отряда в расположении базы появилась вылечившаяся Ксанка. Она появилась в столовой во время обеда, когда «кентавры», выхлебав по тарелке украинского борща, поедали тушёную говядину с макаронами.

Ксанка подошла к столу, за которым сидел Кирилл, отдала честь. Всё по его величеству уставу…

Кирилл отложил вилку и поднялся. Надел на репу форменный берет и тоже отдал честь.

— Господин старшина! Рядовой Заиченко после излечения прибыла для прохождения дальнейшей службы! Разрешите занять место за столом и приступить к приёму пищи!

У Кирилла на сердце потеплело. Он даже удивился тому, что так рад видеть Ксанку. После прилёта Светули ему казалось, что всех прочих женщин в его мире попросту не существует. И вот на тебе!.. Впрочем, конечно, он смотрел на Ксанку вовсе не как на женщину. Ксанка была старым боевым товарищем, с которым съеден не один пуд соли и который, к тому же, пострадал по его, Кирилла, вине…

— Вольно, рядовой! Занимайте и приступайте! — и, снова сняв берет, добавил вполголоса: — Ну здравствуй, Ксанка!

— Здравствуй, Кирилл! — также вполголоса ответила Ксанка. — Я так рада, что вернулась к нам на базу. В штабе мне сообщили, что я зачислена во вновь созданное боевое подразделение, которым командуешь ты.

— Да. — Кирилл хотел было сказать, что сам выбрал Ксанку себе в подчинённые, но не стал.

Пусть метёлка спокойно пообедает, без размышлений над прошлым, настоящим и будущим их личных отношений.

Однако не тут-то было.

Кирилл сидел за одним столом со Светулей, Стибой и Стояком. На Стибу вновь прибывшая и внимания не обратила, на Стояка тоже не засмотрелась, а вот Светулю смерила долгим и пристальным взглядом. Однако что присутствовало в этом взгляде, никто бы не понял. Кирилл, во всяком случае, понять не смог. Впрочем, никаких вопросов с Ксанкиной стороны не последовало, и оставалось только радоваться такой поразительной сдержанности.

Зато после обеда, по дороге в курилку, Светуля тихо спросила:

— Кира, скажи мне… У тебя было что-нибудь с девицей, которая подходила к нашему столу?

У неё были большие и круглые глаза, и Кирилл понял, что травить вакуум сейчас ни в коем случае нельзя.