Битва двух империй. 1805–1812

Действительно, от концепции русско-французского союза в 1810–1811 гг. Наполеон переходит к концепции единой Европы, подчинённой его скипетру. Некой огромной федеративной империи, где сохраняются независимые государства, в которых люди говорят на своих родных языках. Однако эти государства объединяются общим военным и экономическим союзом, ну и, разумеется, главой этой огромной федеративной монархии является лично он сам, Наполеон, старавшийся отныне подражать императору Траяну и Карлу Великому. В этой объединённой под единым скипетром Европе не было места России. Она из потенциального друга превратилась в потенциального противника. При этом на границе этого потенциального противника существовало небольшое польское государство, целиком и полностью преданное Наполеону, герцогство, элиты которого были одержимы идеей войны с русской империей, мечтой об отмщении за потерянные когда-то земли и независимость, за кровь и унижения.

Конфликта ещё не было, но все его компоненты уже были налицо. Первый канцлер империи Камбасерес якобы сказал, говоря о значении брака Наполеона и Марии-Луизы: «Я уверен, что через два года у нас будет война с той монархией, на принцессе которой император не женится. Война с Австрией меня совершенно не пугает, а вот от перспективы войны с Россией я содрогаюсь — её последствия могут быть непредсказуемыми»[20]. Известно, что подобные предсказания обычно делаются задним числом, но, даже если это так, фраза, заимствованная из мемуаров Паскье, без сомнения, отражает чувства, которые испытали многие информированные политики Франции в ту эпоху.

* * *

Одновременно с событиями политического характера в 1810 г. обострились противоречия совершенно другого плана. Речь идёт о континентальной блокаде, о которой мы начали говорить в третьей главе. Сразу отметим, что эта книга не ставит задачу выяснения всех экономических проблем, которые определяли историю Европы в начале XIX в. Нас интересует лишь то, что напрямую влияло на русско-французские отношения, то, что послужило, как считают многие историки, одной из причин военного конфликта. Поэтому ракурс, в котором здесь рассматривается континентальная блокада, — это исключительно его значение для отношений между империями.

Тем не менее несколько слов о континентальной блокаде как таковой. Выше уже отмечалось, что континентальная блокада привела к огромным политическим последствиям, её же экономический результат для Англии оказался не особенно значительным в связи с тем, что только часть британского экспорта направлялась в Европу. Но, впрочем, даже и эту меньшую часть английского товарооборота Наполеону не удалось полностью пресечь уже хотя бы вследствие огромного пространства береговой линии Европы.

Результаты действия континентальной блокады на британскую торговлю можно увидеть в нижеприведённой таблице.

Экспорт Великобритании (в тыс. фунтов)[21]

	1805	1806	1807	1808	1809	1810	1811
Северная и Западная Европа	16 647	13 429	10 820	5432	14 575	13 858	3483
Португалия	2028	1778	1170	600	124	2229	6165
Испания	187	62	105	1117	3035	1744	1496
Гибралтар, Мальта, Сицилия	1574	2279	3325	6834	8456	6394	7393
США	11 447	12 866	12 098	5303	7461	11 218	1875
Америка (кроме США)	8557	11 888	11 354	18 173	19 834	17 684	12 844
Прочее (Азия, Африка…)	10 669	10 729	11 610	12 511	11 533	9576	10 684
Общее	51 109	53 029	50 483	49 970	66 018	62 702	43 940
Только Европа	20 436	17 547	15 421	13 983	27 190	24 225	18 537

Как видно из таблицы, жёсткое применение континентальной блокады позволило в 1808–1811 гг. серьёзно снизить английскую торговлю с Европой, а в 1811 г. в связи с осложнением отношений Англии и США значительно снизился и общий объём британской торговли. С другой стороны, видно, что результаты были далеки от абсолюта. Если бы наполеоновская Европа обладала перевесом в морских силах или хотя бы их балансом с силами Великобритании, блокада могла бы стать очень эффективной и быстро заставила бы британскую олигархию сесть за стол переговоров. Впрочем, тогда блокада и не потребовалась бы, так как англичане не могли бы вести себя с подобной степенью дерзости и самоуверенности, с какой они действовали, имея подавляющее превосходство сил на морях.