Битва двух империй. 1805–1812

Сохранилось очень интересное свидетельство об изменении настроения императора в эти дни. Это свидетельство исходит от уже хорошо известного нам Александра Чернышёва. Красавец офицер прибыл в Париж с очередной дипломатической миссией где-то около 20 февраля. В своём рапорте Румянцеву от 23 февраля он отмечает любезный приём со стороны Наполеона, который принял его во дворце тотчас по прибытии во французскую столицу. Наполеон ничего не говорил Чернышёву о своих матримониальных проектах. Во-первых, потому, что ко времени приезда русского адъютанта уже было принято решение о бракосочетании с австрийской эрцгерцогиней, а во-вторых, потому, что миссия Коленкура была тайной, и Наполеон вообще не хотел, чтобы кто-то знал о его неудавшемся сватовстве.

Через несколько дней после своего приезда в Париж русский офицер узнал о том, что готовится большой парад, и он высказал гофмаршалу Дюроку своё желание присутствовать на параде: «Вечером того же дня, — пишет Чернышёв, — я получил от Его Светлости (Дюрока) письмо, в котором он объявлял мне, что император приказал включить меня в список особ, которые будут сопровождать его на парад, и для этого мне будет приготовлен конь из придворной конюшни, чтоб сопровождать Его Величество, честь, которая до этого не оказывалась ни одному человеку, даже маршалам Франции»[16].

Однако, когда русский офицер, приятно удивлённый такими великими почестями, которые в его лице Наполеон хотел воздать России, прибыл на парад, ему сообщили, что император передумал, что подобное не предусматривается правилами, и что ему предлагается смотреть парад с другими почётными гостями с балкона императорского дворца.

Блестящий парад состоялся 11 марта 1810 г. Депеша Коленкура прибыла во французскую столицу буквально накануне. Можно легко усмотреть связь между отказом в экстраординарных почестях для русского офицера с ответом царя. Отныне у Наполеона не было никакого интереса выказывать необычайное почтение державе, от которой он только что получил пощёчину, хотя и «мягкую», облачённую в вежливые формы, но всё-таки пощёчину. Русско-французский союз на этом фактически перестал реально существовать…

Переговоры о бракосочетании Марии-Луизы, как, собственно, и все события, сопутствующие этой свадьбе, проходили со скоростью форсированных маршей Великой Армии. Едва 7 февраля 1810 г. посол Шварценберг подписал предварительный договор о согласии на бракосочетание эрцгерцогини, как одобрение императора Франца было получено, и уже 27 марта 1810 г. юная Мария-Луиза была встречена в Компьене своим царственным женихом. Той же ночью она была в объятиях Наполеона. Через четыре дня, 1 апреля, в Сен-Клу состоялась церемония гражданского бракосочетания, а на следующий день, 2 апреля 1810 г., как и обещал Наполеон, обращаясь к своему совету, юная императрица «въехала в Париж под триумфальной аркой», и в середине дня в Лувре состоялась церемония церковного бракосочетания, завершившаяся пышным банкетом.

Празднества ослепляли своей роскошью. Карета императрицы, настоящее произведение искусства из золота и стекла, катилась по Елисейским Полям и площади Конкорд в окружении генералов в раззолоченных мундирах, сопровождаемая тысячами конных гвардейцев в меховых шапках, увенчанных пышными султанами, в сверкающих касках, под звуки труб и грохот литавр. Казалось, триумф был полным, однако бывшие республиканцы без бурного энтузиазма наблюдали эту картину. Государственный советник Тибодо не пожелал даже присутствовать в парадной галерее Лувра на церковной церемонии: «Туда пошла моя жена, — вспоминает он, — а я предпочёл остаться свободным среди уличной толпы. Я встал на Елисейских Полях, ожидая проезда императорского картежа. Он был действительно великолепен. Я прохаживался среди людей, которых привлекло исключительно любопытство. Народ не выражал ни энтузиазма, ни радости»[17].

Рапорт парижской полиции, написанный в это время, отмечает, что население «сохраняет сильное предубеждение против австрийской принцессы». Зато поляки, жившие в Париже, ликовали. Также в донесении полиции говорилось: «В подготовляющемся крупном событии поляки инстинктивно чувствуют будущее восстановление Польского королевства. Восстановление Польши настолько кажется им в интересах Франции, что для них оно почти не подлежит сомнению. Одна эта надежда мало-помалу возвращает императору много поляков, которых заявление министра внутренних дел с трибуны Законодательного Корпуса оттолкнуло от него»[18].

Радость царила также и в салонах старой французской знати, которая не могла не наблюдать с восторгом, как в столицу с триумфом приходит в качестве государыни племянница королевы Марии-Антуанетгы. Нужно заметить, что несомненным успехом бракосочетания Наполеона с Марией-Луизой стала окончательная победа над фрондой аристократии. Отныне почти все семьи знати Старого порядка постепенно перейдут на службу императорскому режиму.