Битва двух империй. 1805–1812

Таким образом, Александр явно шёл впереди своего противника. Именно он первым сосредоточил армию на границах и предназначил её для вторжения.

Объясняя свою позицию королю Вюртемберга, Наполеон написал 2 апреля 1811 г.: «Я надеюсь, и я верю, как и Ваше Величество, что Россия не начнёт войну. Однако… она создала 15 новых полков, дивизии из Финляндии и Сибири идут к границам Великого герцогства, наконец, четыре дивизии из её Молдавской армии также находятся на марше к территории границ Великого герцогства. Всё это не слова, а дела, которые показывают намерения правительства. Зачем забирать дивизии с юга, где они так нужны России в войне против турок, зачем создавать новые полки в тот момент, когда не хватает средств и когда имеешь на руках большую войну, расходы на которую покрываются только за счёт печати бумажных денег»[48].

В те дни, когда Наполеон писал это письмо, в герцогстве Варшавском судорожно готовились к предстоящему, как всем казалось, неминуемому вторжению. 4 апреля 1811 г. Понятовский спешно отбыл в Париж, чтобы лично сообщить императору обо всём происходящем. По дороге он заехал в Дрезден, где проинформировал саксонского короля о том, что происходит на границах, и затем помчался на почтовых в столицу Франции.

В его отсутствие 27 апреля в Варшаве была получена депеша от короля Саксонии, в которой приказывалось немедленно подготовить всю страну к обороне: «эвакуировать из Варшавы в Данциг всю материальную часть артиллерии, которая не будет принимать участие в обороне страны. Запастись боеприпасами, сухарями, фуражом в тыловых укреплениях между Вислой и Одером. Отозвать депо и собрать войска от Пултуска до Варшавы, вызвать из отпуска всех военнослужащих. Ускорить закупки лошадей и использовать для этого реквизиции… председателю палаты имуществ предоставить в распоряжение военного министра всё, что у него есть в запасе в кассе… госпиталя должны быть немедленно эвакуированы на Калиш»[49]. Было приказано даже взорвать валы Замостья в связи с тем, что эта крепость не могла бы выдержать серьёзной осады. «Это последнее предписание подчеркивает, насколько опасность оценивалась как неминуемая, — писал Луи Биньон, представитель Франции в герцогстве. — Я выступил, однако, против этой меры разрушения… Мои доводы были приняты»[50].

В Варшаве все пребывали в состоянии возбуждения. Здесь со дня на день ожидали появления русских казаков, погром, пожарища и уничтожение герцогства. Паковали архивы, которые повезли в надёжные крепости, увозили больных военнослужащих, отправляли тяжёлую артиллерию в укрепления Модлина и Торна.

О происходившем в Варшаве были хорошо осведомлены в русском штабе. Вот что докладывал военному министру посол России граф Ливен из Берлина: «Польское правительство опасается внезапного вторжения русских. Они считают, что не смогут сопротивляться противнику без помощи Франции»[51]. Один из тайных агентов сообщал: «…Каждый полагал, что русские в несколько дней вступят в Варшаву. Прага снова была укреплена, там заложены возвышенные батареи, 800 человек при том работали, а Модлин ещё более укрепляется… Из дому князя Понятовского отправлены также лучшие картины в Калиш, и… Совет и все министры готовы ехать в Калиш. Кадеты также должны туда отправиться»[52]. А полковник Турский, руководитель русской разведки в Белостоке, так говорил о состоянии войск герцогства: «Их армия состоит из 60 тыс. человек, вооруженных, снабжённых всем необходимым, закалённых в боях, не мечтающих ни о чём другом, как погибнуть или отвоевать своё право на существование и право называться (поляками)»[53].

Князь Юзеф Понятовский сразу по прибытии в Париж 24 апреля 1811 г. был принят императором в загородном дворце Сен-Клу. Здесь состоялась долгая и подробная беседа польского князя и Наполеона. Нам неизвестно, что именно говорил Понятовский, но очевидно, что его речь была страстной и убедительной. Если до беседы с ним Наполеон во многом сомневался в правдивости донесений из герцогства, то теперь он им поверил.

В этот же день император приказывает своему брату Жерому, вестфальскому королю, предпринять шаги для формирования «небольшого армейского корпуса». Новому министру иностранных дел Маре, герцогу де Бассано отдаётся указание послать в Пруссию секретных агентов с задачей узнать, что происходит между Берлином и Эльбой, а также в Кенигсберге.