Битва

Володя запер дверь изнутри не только на замок, как делал всегда, но и на ригель. Когда несколько лет назад он ставил стальную дверь, менеджер посоветовал установить такой запор вроде массивной щеколды. Опция была недорогой, и Володя согласился. Ригелем до этого он никогда не пользовался, а вот пришло время – и пригодился.

Володя принял душ, поужинал, хотя шёл уже первый час ночи, и улёгся спать. Обычно засыпал он быстро, но сейчас сон не шёл. Боестолкновение выбило его из привычного душевного равновесия. То, что Зелимхан погиб, было неприятно, но сильно не трогало. Он сам приехал в северную столицу России убивать и вот погиб от рук сообщников. А вот парней из охраны было искренне жаль. Приходя в госпиталь, он здоровался с ними, обменивался шутками. Им бы жить, люди молодые, а погибли от рук мерзавца. Правда, убийца и сам был ранен, а в дальнейшем и убит подельниками. Но – собаке собачья смерть. А у парней – семьи, дети, да и сами они могли бы ещё немало пользы стране принести.

Но главное, что не давало ему уснуть, – ощущение, что косвенным виновником их гибели был он сам. Нет чтобы время от времени проверяться, не идёт ли за ним человек, не едет ли машина. В кино такое видел, в книгах читал. Но Гнибеда не предупреждал, упустив из виду такую возможность, а Володя – он всего-навсего хирург. К методам спецслужб и террористов не привычен, не обучен, настороже не был и в итоге оказался не готов. И получается, вроде как и невиновен, не предатель, о химических снарядах – этом наследии холодной войны – не говорил никому, и всё-таки чувство вины его не покидало.

Судя по намёкам генерала, за персоналом отделения госпиталя, имеющим контакт с Зелимханом, наблюдали, отслеживая телефонные переговоры и контакты. Володя не исключал и даже в какой-то степени был уверен, что и за ним приглядывали, правда, без наружного наблюдения.

Груз вины давил, а ещё к нему примешивался страх за свою жизнь. Кто знает, что у этих фанатиков в голове? Могут отомстить, убив. А ещё – и в самом деле похитить, пытать, пытаясь выведать нужные им сведения. А что он знает? Только о химических снарядах, о том, что из четырёх остался один, который ещё не обезврежен. В ход операции, в её детали его никто не посвящал, но ведь террористы не знают его роли. Они видят его контакты с ФСБ и могут затеять свою контроперацию, в которой Володе уготована роль пешки, а то и жертвы. Что для фанатиков жизнь одного человека? Только вчера они сами убили двоих – Зелимхана и киллера. После этого стоит ли надеяться на милосердие и разум террористов?

Уснул он только под утро и поднялся по будильнику – невыспавшийся и с тяжёлой головой. Всё валилось из рук: разбил любимую чайную чашку, когда брился – порезался, и в завершение порвался шнурок на ботинке. День начался неудачно.

Володя для себя решил: сегодня к операционному столу без крайней необходимости не подходить. Так, перевязки, чистка ран – работа в отделении найдётся всегда.

Раздражённый, он вышел из квартиры.

Между этажами, на лестничной площадке, сидел на подоконнике невзрачного вида человек. Одежда на нём была непримечательная, и невозможно было понять, студент ли это или рабочий, продавец из частной лавки или водитель. Но не менеджер, это точно. «Офисный планктон» имел свою униформу: костюм, белая рубашка, галстук. И лицо непримечательное. Брюнет, но не кавказец. Черты лица правильные, но не красавец. Посмотришь – и через секунду забудешь, постараешься вспомнить – и не получится. Даже возраст не угадаешь: можно дать и двадцать пять лет, и сорок.

При появлении Володи человек спрыгнул с подоконника.

– Здравствуйте, Владимир Анатольевич! Я от Толкачёва. Позвоните Василию Лукичу.

Володя набрал номер.

– А, доктор? – послышалось в трубке. – Познакомился уже с провожатым? Пока он будет вашей тенью. Не забудьте провести его в отделение и пристроить где-нибудь в незаметном месте.

– Хорошо, исполню.

Оба ехали на трамвае, только Володя находился в середине салона, а «хвост» – в конце его. Потом был вагон метро.

В отделении Володя вручил провожатому халат для посетителей – без рукавов и дал табуретку.

– Вот там, у окна, место хорошее. Оттуда и видно прекрасно, и вы никому мешать не будете.

Провожатый кивнул: пост его устраивал.

Постепенно Володя вошёл в рабочую колею: обход с завотделением, перевязки… День сегодня был не операционный и, если не привезут экстренного пациента по «Скорой», должен был пройти спокойно.

Вчерашнего Ивана Васильевича в своей палате он не обнаружил, зато в истории болезни прочёл запись дежурного хирурга: «Пациент самовольно покинул отделение в сопровождении родственников. О последствиях предупреждён». Ну, вольному воля, каждый сам выбирает свою дорогу.

Володя мысленно пожелал пациенту удачи, хотя, как опытный врач, в благополучный исход он не верил: болячка не та, чтобы она могла пройти сама по себе или от народных лекарств.

День на работе пролетел быстро. Володя переоделся и кивнул «топтуну» – уходим, мол. Тот снял халат, аккуратно сложил его на стуле и, пока спускались, догнал Володю на лестнице.