Битая карта

— Возможно, просто расхвастался в пабе. Он был пьян. Знаете, как это бывает.

— Именно, сэр.

— И все равно…

И все равно они допрашивали этого человека, который в литском баре всем встречным и поперечным рассказывал, что это он сбросил в воду тело, которое нашли под Дин-Бриджем.

«Да это я ее того! Понял? Не веришь, что ли? Я! Я! Я ее того. И мало ей — она еще не то заслужила. Всех бы их!..»

Но о его болтовне сообщила в полицию благочестивая барменша, которой в следующем месяце должно было исполниться девятнадцать, и в баре она никогда раньше не работала.

Мало ей, она еще не то заслужила… всех бы их… Когда приехала полиция, он угомонился, сник и стоял в углу у стены с опущенной головой, словно ее тянула вниз тяжесть сигареты. Пинта пива тоже казалась тяжелой, отчего его запястье согнулось под непосильным грузом, и пиво капало на его ботинки и доски пола.

— Так как там, сэр, насчет того, чтобы повторить историю, которую вы всем здесь рассказывали? Может, расскажете и нам? В полицейском участке? У нас там и места свободные есть. Сидите да рассказывайте…

Сидеть-то он сидел, только ничего не рассказывал. Ни имени, ни адреса, и в пабе о нем никто ничего не знал. Ребус взглянул на него — как и все прочие сотрудники в участке, но его лицо никому ничего не говорило. Серое, безликое существо рода человеческого. Ему было под сорок. Волосы у него поседели и поредели, на небритом лице морщины, на костяшках пальцев ссадины.

— Откуда они у тебя? Дрался? Ударил несколько раз, прежде чем утопить?

Молчание. Вид у него был испуганный, но рта он не открывал. Вероятность того, что суд позволит им задержать его, мягко говоря, была невысока. Адвокат ему не требовался. Он знал одно: сиди себе и молчи.

— Уже попадал в переделки? Знаешь, что почем? Потому помалкиваешь. Смотри, парень, тебе же хуже будет. Тебе же хуже.

И в самом деле. Патологоанатома доктора Курта начали торопить. Им нужно было знать, что это: несчастный случай, самоубийство или убийство? Им это отчаянно нужно было знать. Но прежде чем пришли какие-то известия от доктора Курта, парень заговорил.

— Я был пьян, — сказал он. — Не соображал, что говорю. Сам не понимаю, что на меня нашло.

И он держался за эту версию, повторял ее и совершенствовал. Они требовали, чтобы он назвал свое имя и адрес.

— Я был пьян, — отвечал он. — Пьян — всё тут. Теперь я протрезвел и хочу уйти. Сожалею, что наговорил глупостей. Могу я идти?

Когда буяна увозили в участок, ни у кого в пабе не возникло охоты выдвинуть против него обвинения. Чего не скажешь ради красного словца, подумал Ребус, мы все этим грешим. Так что же, ему просто дадут уйти? Отпустят, и все тут? Может быть; но сначала все же поборются.

— Прежде чем вас отпустить, мы должны узнать ваше имя и адрес.

— Я был пьян. Пожалуйста, отпустите меня.

— Имя!

— Пожалуйста, отпустите.

Курт пока еще не мог выдать заключения. Ему требовался час или два. Ждал каких-то анализов…

— Назовите свое имя и прекратите валять дурака.

— Меня зовут Уильям Гласс. Я живу в Грантоне, на Семпл-стрит, сорок восемь.

Наступило молчание, потом послышался вздох.

— Проверишь, ладно? — сказал один полицейский другому. А потом: — Ну, видите, мистер Гласс, это было совсем не больно.

Второй полицейский ухмыльнулся:

— И правда, Гласс, никто не дал вам в глаз.

— Давай-ка иди проверяй, — сказал его коллега, потирая лоб, раскалывавшийся от головной боли, которая в последнее время донимала его.

* * *

— Его отпустили, — сообщил Холмс Ребусу.

— И правильно. Пустое это дело.

В кабинет вошел Холмс и устроился на свободном стуле.

— Оставьте церемонии, сержант, — сказал Ребус со своего места. — Пусть вас не смущает, что вы в кабинете старшего по званию. Садитесь, сделайте одолжение.

— Спасибо, сэр, — ответил Холмс со своего стула. — С удовольствием.

Он назвал адрес на Семпл-стрит в Грантоне.

— Это рядом с Грантон-роуд?

— Да. — Холмс огляделся. — У вас тут настоящая парилка. Вы что, окно не можете открыть?

— Заколочено, а радиаторы…

— Да, я знаю: либо на полную, либо вообще никак. Условия тут… — Холмс покачал головой.

— Да ничего такого страшного — нужно только руки приложить.

— Забавно, — сказал Холмс. — Вы никогда не казались мне сентиментальным.

— Сентиментальным?

— По отношению к этому месту. Я хоть сейчас готов переехать на Сент-Леонардс или Феттс.

Ребус сморщил нос.

— Беспринципный какой, — сказал он.

— Кстати, есть какие-нибудь новости о нашем члене?

— Эта шутка уже с бородой, Брайан. Придумай что-нибудь поновее. — Ребус шумно выдохнул через нос и бросил авторучку, которую вертел в пальцах. — На самом деле ты спрашиваешь, — сказал он, — есть ли новости о миссис Джек. Ответ на это — нет, пусто, зеро. Я разослал описание ее и машины, проверяются все шикарные отели. Пока — ничего.

— Из этого мы делаем вывод, что…

— Ответ тот же: нет никаких выводов. Она могла отправиться на какой-нибудь остров Иону, в христианский центр духовного совершенствования. Или же ее приютил какой-нибудь гэльский фермер. Она могла разозлиться на своего муженька, а могла слыхом не слыхивать о случившемся.