Битая карта

— Прямой связи с Юденичем я не имел.

— Это неважно, какая у вас была связь — прямая или через третьих лиц. Меня интересуют ваши рекомендации чисто военного характера…

— Нынешним летом предлагался один оперативный вариант…

— Организовать мятеж и открыть фронт войскам Юденича? Это нам известно, читали вашу шифровку. Ну, а изменением оперативных планов Юденича во время нынешнего наступления кому мы обязаны?

— Об этом был как-то разговор на квартире у Илья Романовича. Говорили, что выгоднее повести наступление непосредственно на Гатчину…

— Кто говорил? Илья Романович или вы?

— Идея, разумеется, принадлежала мне, как военному специалисту, знакомому с обстановкой на фронте. Илья Романович должен был сообщить наши соображения штабу генерала Юденича. Впрочем, я не убежден, что он успел это сделать…

— Не успел, вы считаете? Ну, а переброска наших частей с ямбургского участка на лужский кем была предложена?

— У штаба армии имелись свои соображения на этот счет. Мы полагали, что необходимо укрепить лужский участок обороны…

— Кто это — мы?

— Я в частности, как начальник штаба.

— Итак, Владимир Яльмарович, вами был предложен Юденичу план наступления на ямбургском участке и вы же, как начальник штаба, отдаете распоряжение об ослаблении этого участка. Как же это следует квалифицировать?

Низко опустив голову, Люндеквист долго молчал.

— Почему же вы молчите? Вы начальник штаба армии и вы же готовите ее поражение? Как это назвать?

— Вероятно, изменой…

Допрос Люндеквиста продолжался. Посидев еще немного, Николай Павлович вышел из комнаты Профессора и медленно побрел к себе на второй этаж.

Не хватало воздуха, разламывалась от боли голова. И не мог он, просто физически не мог, присутствовать при саморазоблачении изменника, которому недавно еще верил, как честному человеку, с которым встречался в Смольном и пожимал руку, как боевому товарищу.

Предательство во всех его видах вызывало в Комарове чувство омерзения. От лжи, притворства, неискренности он замыкался в себе, делался мрачнее тучи.

Не дойдя до своего кабинета, Николай Павлович узнал, что с ним желает увидеться Китаец. Пока в комендатуре оформляли наряд на отправку в тюрьму, пока брали отпечатки пальцев и фотографировали, Илья Романович успел передумать.

— Настойчиво требует, — хмуро доложил комендант. — Собрался будто бы давать ценные сведения… Никому, говорит, доверить их не могу, одному только товарищу Комарову…

— Черт с ним, ведите! — устало сказал Николай Павлович.

Китаец и впрямь был неузнаваем, всем видом доказывая, что за час с небольшим превратился в полную свою противоположность.

— Вы предостерегали меня, и вы были безусловно правы! — затараторил он еще с порога. — Спектакль окончен, занавес опустился, огни рампы погашены, и я готов по мере своих возможностей служить Чрезвычайной комиссии…

— Бросьте паясничать, Кюрц!

— Слушаюсь! Я постараюсь, я буду говорить ответственно… Но у меня, гражданин начальник, покорнейшая просьба к властям… И даже, если хотите, маленькое предварительное условие… Я все сделаю, все расскажу, только сохраните мне жизнь! Мне и моей бедной девочке, моей глупенькой Жоржетте, которая ни в чем не виновата…

— Ваше раскаяние будет учтено трибуналом… Ничего другого обещать не имею права… И нельзя ли поближе к делу?

— О да-да, конечно! Разрешите написать обо всем собственноручно?

Поневоле пришлось разрешить. И вновь, теперь уже в четвертый раз за эту ночь, Китаец уселся за низенький столик машинистки.

«Министры» подают в отставку

Как формировалось «правительство». — Адмирал-архивариус. — Премьер-министр собирается взрывать железнодорожные мосты

Вторые сутки над Петроградом бесновались злые снежные заряды. Ночные холода уступали место утренней оттепели, и снова, как и накануне, вздымался ветер, сыпало колючим снегом.

Артиллерийской канонады в городе больше не слышали. Фронт отдалился на десятки километров. Но еще продолжались яростные контратаки отступающих белогвардейцев, и Петроград по-прежнему выглядел суровым военным лагерем. Все понимали, что победу над Юденичем нужно закрепить.

Допросы арестованных помогли выявить структуру заговора «Белый меч». Заговор был опасным и весьма разветвленным. Если учесть грозную обстановку у стен города революции, — самым, пожалуй, опасным из всех вражеских заговоров, с какими имели дело петроградские чекисты.

Все было заранее рассчитано и по-военному четко спланировано. Замешкайся Чека с ответными контрударами, и Юденич получил бы активную поддержку своих приверженцев, окопавшихся в Петрограде. За спиной защитников города должен был вспыхнуть вооруженный мятеж.

Наиболее серьезную силу операции «Белый меч» составляли вооруженные отряды и группы заговорщиков. Это им, на заранее распределенных объектах, предстояло дезорганизовать и расстроить всю внутреннюю оборону Петрограда, начав, естественно, с захвата решающих ключевых позиций.