Читаем Бисмарк полностью

Седьмого мая 1866 года, когда Бисмарк шел по берлинской улице Унтер-ден-Линден, возвращаясь из королевского дворца в Министерство иностранных дел, в него с близкой дистанции выстрелил из револьвера студент Фердинанд Кохен-Блинд. Две пули были выпущены в спину главе правительства, еще три — в схватке, после того, как Бисмарк обернулся и схватил нападавшего. Последние два выстрела производились в упор: Кохену-Блинду удалось приставить дуло револьвера вплотную к телу своего противника. Именно они несли наибольшую опасность: сам Бисмарк в первые секунды считал, что с ним покончено. В реальности он отделался легкими ранениями; осматривавший его медик заявил: «У меня нет иного объяснения, кроме того, что здесь действовала рука Господа»[411]. В реальности все объяснялось тем, что револьвер был не слишком хорошим, а министр оделся весьма тепло: под толстым пальто находились еще четыре предмета гардероба. Пули, потеряв значительную часть своей и без того невысокой начальной скорости, срикошетили от ребра.

Инцидент вызвал неоднозначную реакцию общественности; во многих местах, особенно на юге Германии, открыто сожалели о том, что покушение провалилось. Одна из вюртембергских газет прославляла Кохена-Блинда как человека, «который посвятил свою жизнь тому, чтобы освободить Отечество от чудовища»[412]. Сам Бисмарк воспринял промах студента как некое свидетельство своего божественного предназначения. Кроме того, он использовал покушение для того, чтобы изобразить себя жертвой революционеров, страдающей за свои консервативные убеждения. Именно в таком тоне он сообщил о произошедшем в Петербург.

Однако не только либералы ненавидели Бисмарка; против него выступили и бывшие товарищи по борьбе. Предложение ввести всеобщее избирательное право повергло консерваторов в ужас. На страницах «Крестовой газеты» Эрнст Людвиг фон Герлах, окончательно разошедшийся в это время со своим прежним питомцем в политических взглядах, горько упрекал Бисмарка в том, что он проводит революционную политику, разрушая старинную дружбу между двумя великими державами: «Нужно беречься от чудовищного заблуждения, что заповеди Господни не охватывают сферы политики, дипломатии и войны, что в этих сферах нет высшего закона кроме патриотического эгоизма»[413]. Бисмарк, всегда весьма чувствительно относившийся к критике в свой адрес, воспринял это очень тяжело и заявил, что эта статья ранила его сильнее, чем Блинд[414]. Герлах попытался спасти хотя бы личную дружбу между ними, однако во время встречи бывший ученик даже отказался пожать ему руку; их разрыв стал окончательным и бесповоротным.

О «братоубийственной войне», которая ввергнет страну в пучину бедствий, много говорила и придворная группировка во главе с Аугустой и кронпринцем. Здесь мечтали о том, чтобы сместить Бисмарка и сделать его преемником прусского посла в Париже фон дер Гольца, заявляя, что нынешняя политика подвергает страну большим опасностям без серьезных надежд на успех. О «безумной политике Бисмарка» писал и посол в Лондоне граф Альбрехт фон Бернсторф[415], вопрошая: «Как мы должны вести большую войну на уничтожение, не заключив мир в собственной стране, против воли подавляющего большинства народа?»[416] В апреле Бисмарк даже заявил итальянскому послу графу Джулио Камилло ди Барралю де Монтеврару, что все прусские дипломаты работают против его проектов. Позиция придворной группировки не могла не влиять на настрой короля Пруссии, который колебался, понимая всю сложность ситуации. Бисмарку приходилось тратить огромное количество времени и сил, чтобы убедить монарха в необходимости вступить в схватку. В Берлине шутили, что глава правительства напоминает часовщика, вынужденного каждое утро заводить остановившиеся часы[417]. Еще в конце мая Вильгельм I заявлял, что вопрос нужно ставить не «как мы поведем войну?», а «как нам сохранить мир?»[418]

Наконец, Бисмарку не удалось обеспечить надежного благожелательного нейтралитета ни одной из великих держав. И в Париже, и в Петербурге были готовы в подходящий момент вмешаться в конфликт и продиктовать мир на выгодных им условиях. Что касается Великобритании, то в одиночку она пока не проявила активности, однако в случае совместного демарша России и Франции англичане вряд ли остались бы в стороне. В результате для достижения поставленной цели Пруссии следовало не просто победить, а победить быстро и решительно. При этом стоит еще раз подчеркнуть, что во всей Европе австрийская армия считалась качественно лучшей, чем прусская. Многие военные эксперты были убеждены, что победа останется за Габсбургами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии