Бисмарк

Первого февраля 1864 года австро-прусские войска пересекли реку Эйдер — естественную границу между Гольштейном и Шлезвигом. Командовавший ими старый генерал-фельдмаршал барон Фридрих фон Врангель не смог окружить и разгромить датскую группировку, которая в результате просто отступила на север. Секретное австро-прусское соглашение предусматривало ограничение театра военных действий территорией Шлезвига, и ситуация в военном плане стала патовой. Только в начале марта союзникам удалось договориться о продолжении наступления в Ютландии. Датчане, опять же, отходили без серьезных боев, сосредоточив свои силы на двух плацдармах на восточном берегу полуострова — у Дюппеля и Фредерисии. В Копенгагене рассчитывали на вмешательство великих держав и не хотели до этого момента жертвовать армией. Надежды были ненапрасны: в апреле началась подготовка международной конференции по Датскому вопросу. Однако еще до ее открытия, 18 апреля, пруссаки смогли нанести своему противнику чувствительное поражение, взяв штурмом укрепления Дюппеля и отбросив датскую группировку на остров Альс. Эта победа была важна не только в военном, но и в психологическом отношении, позитивно повлияв на настроение прусского общества.

Лондонская конференция открылась 25 апреля, а на театре военных действий вскоре было объявлено перемирие. Прусская сторона предложила восстановить статус-кво: личную унию герцогств с Данией при сохранении их полной самостоятельности в своих внутренних делах. Однако парламент в Копенгагене, игравший в датской конституционной монархии весьма значительную роль, не мог согласиться на отступление в столь принципиальном вопросе. Датская делегация в Лондоне отказалась вернуться к довоенному положению, поскольку это было бы воспринято в стране как явное поражение. Не принимали датчане и различных вариантов компромисса, которые предлагали англичане и французы. Расчет строился на том, что великие державы, в первую очередь Велкобритания и Россия, не допустят отторжения герцогств. Безусловно, двадцатью годами ранее такая стратегия имела высокие шансы на успех. Но в ситуации «Крымской системы» каждая из великих держав предпочитала руководствоваться собственными интересами. Договориться между собой им так и не удалось, и датчане оказались предоставлены самим себе.

Конференция завершила свою работу 25 июня, так и не придя ни к какому решению. Для Бисмарка стало очевидно, что ни Великобритания, ни Франция, ни Россия не готовы ввязываться в серьезный конфликт из-за Шлезвиг-гольштейнской проблемы. На следующий день боевые действия возобновились. Через три дня прусские войска успешно высадились на острове Альс. Даже самым упорным противникам уступок в датской столице стало ясно, что их дело проиграно. 20 июля было заключено перемирие, 1 августа подписан прелиминарный мир, а 30 октября в Вене заключен окончательный мир. Согласно его условиям король Дании полностью отказывался от своих прав на герцогства в пользу Пруссии и Австрии. Тем самым судьба Шлезвига и Гольштейна перестала быть объектом международного урегулирования, превратившись в вопрос, касавшийся только Берлина и Вены.

Но что делать с герцогствами дальше? Уже на Лондонской конференции стало ясно, что австрийцы допустили просчет, не договорившись об этом с Бисмарком заранее. В Вене предпочли бы создание объединенного герцогства под скипетром Фридриха Аугустенбургского. Бисмарк формально не возражал, однако 1 июня, встретившись с принцем, выдвинул ему целый ряд условий, при которых Пруссия готова поддержать его кандидатуру на трон. Сюда входили создание консервативного министерства, организация прусской военно-морской базы в Киле, размещение прусского гарнизона в крепости Рендсбург, вступление герцогств в Немецкий таможенный союз и подписание специальной военной конвенции, которая полностью подчиняла бы шлезвиг-гольштейнскую армию Берлину. Для Фридриха эти условия были, разумеется, неприемлемыми, поскольку по сути превращали его в вассала Гогенцоллернов; принц надеялся, что его популярность поможет ему одержать верх и стать самостоятельным правителем.

Тем временем в прусском обществе — не без теневой поддержки со стороны правительства — активно обсуждались планы аннексии герцогств, приобретавшие с каждым днем все больше сторонников. Аппетит приходил во время еды. Для Бисмарка аннексия тоже была бы оптимальным вариантом, однако обстановка требовала проявлять осторожность. В мае 1864 года он писал одному из своих друзей: «Чтобы пролить свет на сложившуюся ситуацию, замечу, что прусская аннексия герцогств не является для меня высшей и неотложной задачей, а лишь наиболее приятным результатом, если получится достичь его, не рискуя разрывом с Австрией»[381]. Вопрос дальнейших отношений с монархией Габсбургов оставался открытым.