Биоген

– Когда началась революция, графа убили красноармейцы. Повесили на старой яблоне, что росла около его дома. А детей и жену куда-то увезли. Поэтому Сашка считает себя единственным потомком. Ему об этом рассказала его бабушка – дочка той прабабушки.

– Графиня что ль? – вновь интересуется Витя.

Леха опять чешет затылок.

– Почему графиня? – удивляется он, – это Сашка граф, а бабушка его просто дочка той прабабушки, которая была любовницей графа, – заканчивает Леха с некоторым сомнением.

– Все правильно, – разъясняет Витька, – его бабушка – дочка прабабушки, любовницы графа. А раз так, значит, ее отец граф. Поэтому она графиня. И ее дочка, мать твоего Сашки, тоже графиня. Понял?

– Понял, – вздыхает Леша, ничего не поняв.

– Валяй дальше! – благосклонно разрешает Витюган, – если что-то будет не так, я поправлю.

– Сашкина мать… графиня, – неуверенно добавляет Леха, – умерла при его родах. А отец подался на заработки куда-то в Сибирь, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Граф живет с бабушкой вдвоем, так как его деда убили на войне. И вот как-то Био, Граф и…

– А в какой школе преподает отец Био? – возобновляет допрос Витька.

– Кажется, в Первом железнодорожном интернате. А что?

– Да так… просто. Давай дальше!

– Био, Граф и я пошли нарвать яблок в садах на Ангарском. Ну и в озере заодно искупаться. Знаешь, озеро на Ангарском поселке? – спрашивает Лешка Витю.

– Знаю.

– Вот… Но сначала мы решили заехать на завод игрушек, где тюрьма на Голубинке находится. Набрать там пистолетов с липучками. Ну, такие пистолеты трехствольные с самолетом на рукоятке…

– Да знаю, знаю, – встревает Витек.

– Пока ехали на трамвае, Био поспорил с Психом, что тот ляжет под товарняк. Мы на стадионе «Динамо» вышли, здесь как раз полотно железнодорожное проходит, и пошли мимо тюрьмы, где народу поменьше. А Генка – тот еще псих! – он никогда не отступает. Мы так и зовем его – Псих. Он может один броситься на пятерых. Или на парня старше себя на несколько лет, – пытается аргументировать кличку слушающим его психам Леша.

– Какой же он псих, если его нет среди нас? – удивляюсь я.

Витек смеется:

– Это точно! Какой же он псих? Я его здесь ни разу не видел.

– Псих, псих! – настаивает Лешка. – С ним лучше не связываться! – уверяет он.

– Ну вот, дошли мы до оврага и стали ждать товарняк. Псих сразу сказал: если сегодня не дождемся, приедем завтра! Но нам повезло – мы и второй сигареты докурить не успели, как видим: он уже ползет. Псих сделал последнюю затяжку, выпустил дым и пошел ложиться на шпалы. Машинист паровоза увидел его и загудел. Мы в стороне, в кустах, стояли и то чуть не оглохли. Думали: встанет и убежит. Но Генка не встал. Так и пролежал под товарняком до самого конца. Длинный был товарняк. Бесконечный. Казалось, никогда не закончится. Медленно шел. Мы с Графом со счета сбились. Граф пятьдесят четыре вагона насчитал, а я пятьдесят семь. Когда половина поезда прошла, мы подбежали к рельсам и стали подглядывать – живой ли там Генка? А он лежит себе, улыбается, даже глаз не закрыл.

– Ну, это скорее показатель силы духа, чем психики, – высказывает предположение Витек.

Духа или нет – я не знаю. Но только когда товарняк прошел, Псих встал и как ни в чем не бывало подходит к нам, отрясая от пыли штаны и рубашку. Био отдает ему проспоренные пятьдесят копеек, а сам говорит: «Один раз любой дурак может лечь под паровоз. А спорим, что два раза подряд не ляжешь?» – «Чего? – говорит Псих, у него уши после товарняка заложило, он и кричит Био: «Чего ты там бормочешь?» Био тоже кричит ему в ответ: «А спорим: два раза подряд не ляжешь!» Псих повернулся назад, а тут как раз пассажирский со стороны вокзала появился. Он глянул на нас, ударил Ромку по ладони – спор зафиксировали бегом к рельсам. Поезд как загудит опять! Генка прыгнул чуть ли не под колеса и снова выиграл! С тех пор с ним никто ни на что не спорит. Боятся.

– Психа? – интересуюсь я.

– Проиграть боятся. А вообще Генка, он парень нормальный. Справедливый. Только нет в нем страха. Совсем нету.

– Страха, говоришь, нет?.. Тогда точно псих, – резюмирует Витек.

– Ну да… Я и говорю…

Все замолкают и Лешка продолжает:

– Он космонавтом мечтает стать. Сам рассказал. Вечером, после того как спор с поездами выиграл, мы его спрашиваем: сильно под поездом трясло? А он: «Нормально! Думаю, не сильнее, чем в космическом корабле. Только смотреть не на что. Железки мелькают да неба полоски между вагонами. А под пассажирским и полосок нет. Одна большая стальная змея. Вот в космос бы слетать – другое дело! Там и посмотреть есть на что, и экстрима побольше… Только представьте себе: прибыл ты на орбиту, паришь в невесомости, любуешься звездами… И вдруг – бац! Кислород закончился! А потом – бац! – движок отказал! Представляете? Что тогда делать одному за сотни километров от Земли?.. Или если с орбиты корабль сойдет и полетит в открытый космос – представляете? А? Вот это да! Вот это должно быть страшно!»