Безжалостный соперник (ЛП)

Мемориал на горе Хеврон не был болезненным местом. Для меня это было похоже на все остальное в этом районе. Аккуратный и безупречный, с всегда цветущими розами, тщательно подстриженными кустами и мощеными дорожками. Даже надгробия сияли, как кожа на новеньких кроссовках Jordan. Несколько машин, припаркованных у офисного домика, были «лексусы» и «порше».

Кладбище было похоже на мантию-невидимку. Иногда я притворялся, что умер, и никто меня не видел. Меня никто не видел. Это знание утешило меня. Только глупые люди хотят быть увиденными и услышанными. Чтобы выжить в моем мире, нужно было выскользнуть из сети.

Все шло гладко до четвертого дня. Пусть запись покажет, что я занимался своими делами, вздремнув, используя надгробную плиту Гарри Фрейзера в качестве подушки. Было жарко и влажно, температура охватывала меня со всех сторон. Жар поднимался от земли, а солнце пробивалось сквозь деревья. Я проснулся от толчка, толстый слой пота покрыл мой лоб, голова кружилась от жажды. Мне нужно было найти садовый шланг. Когда я открыл глаза, то увидел девушку моего возраста, возможно, шестью могилами ниже, под огромной плакучей ивой. На ней были короткие джинсы и майка на бретельках. Она сидела на одной из могил и смотрела на меня глазами цвета грязного болота. Ее каштановые волосы были неуправляемы. Вьются повсюду, как змеи Медузы.

Бездомная? Может быть. Я собирался ударить ее, если она попытается украсть у меня деньги.

— Какого хрена ты смотришь? — Я закукарекал, сунул руку в передний карман, вытащил окурок и поднес его к уголку рта. Мои джинсы были примерно на три дюйма короче, обнажая мои голени, похожие на веточки, но свободные в талии. Я знал, что выгляжу не на двенадцать, а на десять, в хороший день.

— Я смотрю на ребенка, спящего на кладбище.

— Забавно, Шерлок. Где мистер Ватсон?

— Я не знаю, кто такой мистер Ватсон. — Она все еще смотрела. — Почему ты здесь спишь?

Я пожал плечами.

— Устал. — Почему еще?

— Ты жуткий.

— А ты не лезь не в свое дело. — Я начал говорить курсивом, чтобы отпугнуть ее. Мама всегда говорила, что лучшая защита — это нападение. — Что ты вообще здесь делаешь?

— Я пробираюсь сюда, чтобы посмотреть, не догадается ли моя мама, что меня нет дома.

— И догадается? — Я спросил.

Она покачала головой.

— Никогда.

— Почему здесь? — Я нахмурился. — Почему не где-нибудь еще?

— Я также навещаю своего брата-близнеца. — Она указала на могилу, над которой стояла.

Ее брат-близнец был мертв. Даже в двенадцать лет у меня было твердое представление о том, что такое смерть. Родители мамы умерли, как и Кит Олсен, и Сергей из гастронома в квартале, и Тэмми, проститутка, которая жила в палатке в Риверсайд-парке. Раньше тоже был на похоронах. Ноэта девушка потеряла своего брата. . . меня это сбило с толку. Дети нашего возраста не просто умирали. Даже история Кита Олсена произвела фурор в Хантс-Пойнте, а мы были довольно жесткой толпой.

— Как это случилось? — Я переставлял свои конечности на надгробии Гарри Фрейзера, сузив на нее глаза, чтобы она знала, что не сошла с крючка только потому, что ей грустно или что-то в этом роде. Она барабанила по голой коленке, на которой была неприятная рана. Должно быть, она перемахнула через ворота, чтобы попасть внутрь, как и я. Это было частное кладбище, и вы не могли взломать входной замок; чтобы попасть внутрь, нужно было позвонить в офис. Мое плохое впечатление о ней сменилось неохотным уважением. Даже девочки в моем районе, которые совсем не были девчонками, не перепрыгнули бы эти ворота. Они были с коваными шипами и высотой не менее восьми футов.

— Он умер во сне, когда мы были младенцами.

— Это действительно отстой.

— Ага. — Она коснулась земли своим Чаком, нахмурившись. — Ты когда-нибудь задумывался, почему мы это делаем?

— Умираем? Не уверен, что это намеренно.

— Нет. Хороним мертвых?

— Я вообще не думаю о таких вещах. — Мой голос ожесточился.

— Сначала я думала, что это похоже на посадку семян, чтобы, может быть, расцвела надежда.

— А сейчас? — Я вытер пот со лба. Она звучала умно. У большинства детей моего возраста интеллект комнатного растения.

— Теперь я думаю, что мы их хороним, потому что не хотим делить с ними мир. Это слишком больно.

Я продолжал хмуриться, обдумывая, что сказать.

Меня очень хотелось пить, но я не хотел двигаться. Это было похоже на испытание. Или соревнование, может быть. Это была моя территория. Мое кладбище на лето. Я не хотел, чтобы она думала, что может войти сюда и занять мое место, мертвый брат или нет. Но было и кое-что еще. Я не знал что. Может быть, в конце концов, не так уж и плохо было чувствовать себя не одним.

— Ну что? Ты так и будешь стоять и смотреть на меня? Делай то, зачем пришла сюда. — Я затянулся окурком, безуспешно пытаясь зажечь его от зажигалки, которую мистер Ван уронил на днях в общий коридор.

— Ага. Отлично. Только не мешай, ты. . . ты урод . — Она нетерпеливо протянула ко мне руку.