Безжалостный

Она судорожно кивает, не встречаясь со мной глазами, и двигается так, будто её задница горит. Будто ей надо убраться от Нелли как можно скорее.

*

После того, как ей поменяли подгузник, накормили, и она отрыгнула, я укладываю ребёнка и достаю камеру. Вставляю в неё новую карту памяти и сажусь с ней рядом на корточки. Она смотрит на меня большими, круглыми глазами, такими же голубыми, как у её матери. Цвет глаз передавался от матери к дочери поколениями. Я улыбаюсь и делаю снимок. И потом ещё один, разговаривая с ней мягким, низким голосом, пока она не засыпает. Вот, когда получаются лучшие снимки. Когда Нелли превращается из милой в ангела.

Холланд лежит на диване на животе, руки сложены под подбородком, ноги согнуты, и она покачивает ими, пока наблюдает за нами. Очевидно, что моя племянница вызывает у неё дискомфорт, но за весь вечер, она едва ли посмотрела в другую сторону.

— Ты будешь хорошим отцом, — внезапно шепчет Холланд, её голос поддразнивает, но выражение лица мрачное.

Я приподнимаю бровь, одаряя её циничным взглядом.

— Нет. Я хороший дядя. Я слишком эгоистичен, чтобы быть хорошим отцом.

Она открывает рот, чтобы ответить, но дверь распахивается, прерывая её. Саммер врывается в комнату, выглядя уставшей и посвежевшей одновременно. Её светлые волосы беспорядочно собраны на макушке. Тёмные круги вокруг глаз. Но на щеках румянец, а взгляд сияет.

— Повеселилась?

Она усмехается, выставляя напоказ полный рот идеально белых зубов.

— Да. Я оторвалась. Я ходила на костёр с людьми своего возраста. Я разговаривала с людьми своего возраста. И я танцевала со сверстниками под музыку, которую любят люди моего возраста.

— До тех пор, пока не сделала ещё кое-что, с одним из своих сверстников, — говорю я, бережно поднимая Нелли с пола.

Она закатывает глаза, будто это совершенно необоснованно.

— Мои ноги в настоящий момент закрыты для дела, — заявляет она. — Я могу даже сделать маленький знак, который будет гласить: «Пенисам вход запрещён» и носить его вокруг талии.

— Ты снова чрезмерно болтаешь, — я глубоко вздыхаю.

— Ты сам спросил, — напоминает она мне.

— Можешь ты просто взять своего ребенка и убраться?

— Ты какой-то раздражительный.

— Ну, мой член был заблокирован всю ночь,— говорю я. — Это может способствовать моей раздражительности. Но когда ты и твоя маленькая копия освободите помещение, я смогу изменить ситуацию.

— Возбудить, — парирует она, смеясь над своей игрой слов.

Теперь я закатываю глаза.

— Выметайся.

— Хорошо, ладно, — она направляется через мою квартиру и берёт сумку с подгузниками и вещами Нелл. Забирает у меня ребёнка и пристегивает её в переноске. На полпути к двери, она оборачивается и смотрит то на меня, то на Холланд.

— Было очень приятно познакомиться с тобой. И спасибо за помощь с Нелл. Ты должна прийти на день рождения отца в эти выходные. Уверена, он будет рад знакомству, — не давая ей шанса отказаться, моя сестра продолжает. — Я не приму ответ «нет». Мы уже сто лет не видели Дженсена с кем-то. Если ты ещё не заметила, я могу быть очень настойчивой.

Холланд запинается при ответе на приглашение, которое шокирует нас обоих.

— Оу… хм, я…

— Шесть часов, воскресенье. Папа будет так взволнован, — она перевод взгляд на меня, и злая ухмылка расплывается у неё на лице. Её брови бесстыдно подпрыгивают вверх и вниз, когда она захлопывает за собой дверь.

 

26

Холланд

Сегодняшний вечер был эмоционально опустошающим. Я чувствую зуд, нервозность, незащищённость, уязвимость. Я справляюсь с этим таким же образом, как и справлялась со всем в последнее время: ищу убежище в Дженсене.

Я соскальзываю с дивана, становлюсь перед ним и начинаю расстёгивать его рубашку. Мне нужно чувствовать его сильные руки на своём теле. Тепло его языка, скользящего по моей коже. Его запах, наполняющий мои лёгкие и клеймящий моё тело. Мне нужны его длинные пальцы, грязный рот и толстый член, которые подчинят меня, овладевая, сотрут все ноющие, давящие и безжалостно атакующие воспоминания.

Я раздеваюсь, и Дженсен смотрит на меня так, как никогда не смотрел мой бывший муж. Мне не нужно ничего говорить, он знает, к чему я веду. Он запускает руку в мои волосы и оттягивает голову назад, скользя зубами по пульсирующей точке. Дженсен прикусывает мою кожу, постепенно прилагая всё больше и больше силы, пока я не начинаю задыхаться. Я сильно зажмуриваю глаза, благодарная за сладкое облегчение, которое может дать только он.

Другой рукой Дженсен движется вниз по моему боку, царапая кожу на бедре, и скользит пальцами по моему холмику. Проводит рукой между моими складочками, находя клитор. Я издаю бесстыдный стон, когда он трёт сначала нежно, а потом грубо. Дёргаюсь напротив его руки, страстно желая большего.

Дженсен резко отпускает меня. Я распахиваю глаза и чуть ли не кричу. Мне это нужно. Он. Мне нужно, чтобы он заставил боль и воспоминания уйти.

Дженсен ухмыляется из-за явного опустошения на моём лице. Он вытягивает свой ремень, расстегивая джинсы. Вытаскивает член и поглаживает свою длину вверх и вниз, в то время, как его взгляд прикован ко мне.