Безымянный мир

В тот день стажеру случилось свежевать четыре саранчовые туши подряд. Тагир показал на примере одной «правильный казанский разруб» и заступил на дежурство – запах свежей убоины привлекал окрестных хищников, опаснее саранчи. Плюющихся ядом варанов и мантикору Хантер уже видел, а со степными змеями, Хлыстами и прочими тварями к счастью, пока познакомился заочно.

Разделка туши сводилась к отделению задних конечностей, от которых затем отрубались сухие, покрытые шипами голени – брались только богатые жестким, но пригодным в пищу мясом ляжки. Вдоль спинного хребта от крыльев и до яйцеклада сдиралась толстая чешуйчато-волосатая шкура и вырезались длинные ломти жирной плоти. Это мясо тут же присаливалось и упаковывалось в специальный переносной алюминиевый термос или пакеты. К наступлению жары, охотники отправились в обратный путь. Местное кроваво красное солнце нагревало изуродованную поверхность планеты к полудню как жаровню.

– Жалко, столько мяса пропадет. Были бы на машине, эх! – охотники, сгибаясь под тяжестью добычи и отмахиваясь от тучи насекомых рысили к Базе. Теперь главная задача успеть переработать или распродать мясо – взяли не менее шестидесяти кило! С саранчой всегда так – убивать приходится больше, чем сможешь унести – в конце бойни пояснил Тагир.

– А у Фашиста есть машина? – Хантеру тоже было жаль затраченных трудов, хотя половина результата – тоже результат. Пока разберутся с добычей, брошенные трупы саранчи падальщики и насекомые вычистят так, что костяки даже вонять почти не будут. Трилобиты и тараканы соскребут с хитина все мягкие ткани до последнего грамма. А потом останки медленно переварит мох. Такой вот упрощенный круговорот: саранча жрет мох, тех, кто жрет мох и попутно его же удобряет. Когда дерьмом, а когда и собой.

– Даже две. Одна в резерве. На второй Робинбэд и Зверобой гоняют в Орешек, да изредка патрулируют. Остальные либо боятся Дикого поля, либо Фашист им машину не доверяет. Да и Караван в обмен на топливо привозит достаточно пищи…

– Да-а-а. Если есть возможность сидеть за стеной, да консервы награбленные жракать, кто ж полезет судьбу испытывать? – Стажер жадно хватал воздух ртом. Темп передвижения, заданный Тагиром оставлял мало дыхания для разговоров.

– Никто, кроме нас, получается. – С неподдельной горечью признал Тагир.

А вот тебе другой замкнутый круг – используя машины, можно больше добывать саранчи, а это не только бы обезопасило работающих за периметром людей. Больше мяса, больше сырья для конвертера и вот оно, топливо. Меняй на еду и патроны… А воду и удобрения – в дело! Ведь за стеной на Базе столько свободного места между зданиями, все можно засадить фруктовыми деревьями…

– Фашисту это не надо. Голодными людьми легче управлять. – Хантер не удивился, что наставник прочел его мысли, его испугала жестокая истина в словах Тагира. – Мичурин тебе еще насядет на уши, сколько там деревьев необходимо, чтобы все ели досыта, если бы Фашист воды давал сколько нужно. Но он не давал, не дает и не будет давать. Ему с бандой хватает пожрать, а больше и не надо.

На воротах вальяжный Жора потребовал больше мяса, чем положено по уговору.

– У босса рабы отощали, еле шевелятся, понял? С тебя еще пять ляжек, дружок!

– Давай, не жмись, зачтется, однако! – поддержал главаря щербатый Азиз – типичный пляжный альфонс-полупидор. Кто-то когда-то слегка подпортил восточному красавцу фотокарточку и, скорее всего за дело. Верхняя челюсть потеряла пару передних зубов, а шнобель приобрел героический вид благодаря небольшому шраму поперек горбинки.

– Понял, Жрец, забирай. – Подобная покладистость совсем не отвечала характеру Тагира и он уловил удивление во взгляде стажера. – Соли пусть выделят, хоп?

– Хоп-хоп. Я скажу. – Жора Жрец довольно погладил себя по объемистому животу и изобразил улыбку. – Эй, Бендер, сопроводи груз на кухню и шепни там насчет соли для этих! Да шевелись, ты, хрен малахольный, уже!

Драконы-попрошайки собирались на запах добычи, толкая друг – дружку, вились под ногами людей, предвкушая свою долю. Охотники приступили к обработке мяса под тем же навесом, где вчера окончился жизненный путь полусотни трилобитов. Хантер сдирал жесткую шкуру с ляжек, отделял мясо от бедренной кости. Тагир с Толиком мастерски распускали дичину на полоски. Нарезанное узкими лентами филе саранчатины сначала вымачивали около часа в воде. Далее дичину ожидала соляная купель и солнечная ванна до полной мумификации. Менее распространенными способами являлись приготовление тушенки или копчение. Но для тушенки требовались стеклянные банки с герметичной крышкой – весьма дефицитные, несмотря на то, что в них фасовали сироп – основную пищу Муров. Ни одна порода дерева в окрестностях базы не подходила для копчения и в этом охотники зависели от привозного сырья.

Во время процедуры звероящеры под командой Толика по традиции разгоняли мух и прочих крылатых халявщиков.