Безымянный

— Не то чтобы я была с культистами, — растерянно пробормотала она, но по мере того как она говорила, голос её креп, становясь всё злее, — но поганый саэлин... Знаешь, миленький, я родилась в одной деревеньке не далеко от столицы. Нашим хозяином был один мерзкий саэлин, но пока мы были детьми, мы особо не осознавали этого. На свою беду, я росла красавицей, а в деревне был хороший парень... мы росли вместе, он был добрым и заботливым, — из её глаз потекли слёзы, но она, казалось, не замечала этого, — и мы полюбили друг друга. По крайней мере, мне хочется в это верить. Мы были счастливы, строили планы, уже собирались просить у старейшины разрешения на брак... никто не был против, скорее наоборот. Но как-то в деревню приехал хозяин с очередным осмотром.

Марта замолчала, явно собираясь с духом. Я тоже молчал, уже примерно представляя продолжение истории. Мне было мерзко от того, что из-за меня ей приходится вспоминать подобное, но мне нужно было знать.

— Я приглянулась ему, — наконец продолжила Марта, — как, впрочем, и ещё несколько деревенских девушек. Большинство восприняло это как что-то неизбежное, родители поплакали и отдали своих перепуганных детей. Мои попытались было заступиться, но хватило пары непонятных слов, чтобы они застыли столбом... А вот мой глупый Марек выскочил с дрыном и попытался отбить меня у свиты хозяина. Проклятую нелюдь это очень позабавило. Он даже не использовал магию, просто забив мальчика до полусмерти... а потом продал на рудники; даже самые крепкие не выдерживают там больше пяти лет. Меня же с другими девушками приволокли в его поместье, где он пользовал нас, пока мы ему не наскучили... Со мной он игрался дольше всех, — голос Марты стал совсем неживым, тихим и очень злым, — он почти лишил меня воли с помощью амулета и разных снадобий. Я пыталась покончить с собой, но за мной хорошо смотрели и даже накладывали всякие заклинания. После очередной такой попытки он притащил в казематы моих родителей и резал их живьём на куски, заставляя меня смотреть... Когда у меня не осталось ничего и я уже не могла терпеть, я, наконец, сломалась и стала его послушной игрушкой. О-о-о, он был очень доволен... и быстро потерял ко мне интерес. Если бы я не была такой молодой и глупой, я поддалась бы ему раньше и тогда хотя бы уберегла родителей от лютой смерти... — женщина яростно вытерла дорожки слёз на щеках, но только ещё больше размазала их по лицу. — Меня, как и ещё пару девушек, к которым охладел этот мерзавец, продали в один столичный бордель. Да-а-а-а, этот извращенец набил девчонками из своих окрестных деревень всё подземелье поместья. Как я потом узнала, это был весьма известный в столице аристократ, занимающийся поставками женщин в половину столичных домов терпимости. Дальше были годы беспросветной жизни в борделях, красота моя быстро исчезла, вскоре я стала уже просто мамочкой... именно там я познакомилась с людьми из культа. Отчаяние сменилось надеждой испортить жизнь как можно большему количеству саэлин. Я стала подмешивать им в напитки смеси, которые мне приносили культисты. От них никто не умирал сразу, эти твари начинали гнить изнутри, долголетие перворожденных становилось теперь для них проклятием... Некоторые такие загадочные заболевания и смерти усердно расследовали, и я всё больше попадала под подозрение, так что наконец меня сослали сюда. Здесь я уже пару лет, и в прошлом году один купец передал мне тот амулет. Я знала, когда примерно приезжает саэлин за налогами, и подождала, пока не будет собран весь необходимый лилен. Этот мерзавец должен был пойти туда разделаться с нежитью и сгинуть! Но он взял и сдох в дороге...

— Мне жаль, — мне правда было жаль её, — но ты же понимала, что погуби ты жреца таким образом, подозрение всё равно бы пало на поселенцев. Старейшина говорил, что вас всех могут сжечь за такое...

— Я знаю, — ответила мне Марта и подняла голову. Её глаза пылали лютой ненавистью и фанатизмом с толикой безумия. — Мы и так отбросы, сосланные, чьи жизни вкупе не стоят и одной благословенной жизни саэлин. Оно того стоило!

— Понимаю... — задумчиво сказал я. — Что ж, я отдал Темару амулет и рассказал всё так, что он подозревает культистов. А единственная улика теперь у тебя. Кроме меня никто не знает о твоей связи со всем этим, а я планирую покинуть Ансурак дня через три.

Марта сидела с широко раскрытыми глазами, из которых как от удара ветра исчез весь гнев, и смотрела на меня.

— Почему ты не выдал меня сразу? — наконец выдавила она из себя. — Ведь не моя же глупая история разжалобила тебя, миленький?

— Это не мои разборки, — пожал я плечами, хотя, честно говоря, и сам не знал, почему поступил именно так. — Я думал, в поселении имеется целый заговор культистов и сперва хотел выслушать их доводы. Твои мне кажутся вполне логичными. К тому же у меня есть и свои резоны... Ты это... вставай давай, да иди уже... я полночи по твоей вине не спал...