Безымянный

Померив длину тел с помощью древка лопаты, я отошёл на несколько метров от обочины, подыскал ровное место для могил так, чтобы его не было видно с дороги, и принялся копать. Я не стал делать чересчур глубокие ямы, поскольку в таковых не было необходимости — тела усохли и значительно уменьшились в размерах. Через несколько часов я выкопал семь могил рядком. Потом я по очереди стал таскать тела солдат и закапывать их. Уже вечерело, когда я наконец-то добрался до капитана, чьё изжёванное тело лежало в луже крови, по причине чего я и оставил его напоследок. Впереди телеги также лежало усохшее тело лошади, а рядом с ним я увидел ещё один труп. Это был совсем молодой паренёк, судя по всему, возница повозки. Он лежал чуть поодаль от тела лошади, и голова его была неестественно вывернута. Очевидно, при падении он сломал себе шею. Сплюнув с досады, я потащил его к могилам, и мне пришлось копать ещё одну для этого бедолаги. Кроме простенькой одежды и амулета на шее, у него больше ничего не было. Наконец, я вновь вернулся к останкам капитана. Обшаривать его не хотелось, и без того было сразу видно, что его кираса никуда не годится. Я лишь отцепил его пояс с мечом и снял с него сапоги, которые были примерно такого же качества, что и у меня, — не пропадать же добру. Штаны у него тоже были получше, чем у солдат, но уже смеркалось, я устал и возиться уж очень не хотелось, поэтому я просто схватил тело за ноги и поволок к могиле. Уже приготовившись спихивать тело в яму, я вдруг заметил, что выкопал её недостаточно широкой, так что пришлось опять взяться за лопату, расширяя и углубляя могилу, пока она не показалось мне приемлемой. Наконец я закопал и её и утрамбовал получившиеся небольшие холмики. Становилось всё темнее, я вернулся к телеге, засунул лопату, откуда взял, отвязал мой топор от рюкзака и вновь пошёл в лес. Побродив по лесу во всё более сгущающихся сумерках, я срубил несколько подходящих веток, примечая по ходу дела крупные каменные валуны. Я отнёс ветки к могилам, оставил там топор, а затем по одному перенёс восемь камней — шесть примерно одинаковых, один большой и один поменьше — и разместил их в изголовьях могил. Потом я вернулся к телеге, достал из рюкзака охранников моток верёвки и нож и в последний раз направился к могилам. Из веток я с помощью топора смастерил некое подобие крестов, связав перекладины кусками верёвки, и воткнул эти кресты поглубже в землю рядом с камнями. Не знаю почему, но так мне казалось правильным. Достав из кармана штанов предусмотрительно взятую заранее из рюкзака флягу, я отхлебнул из неё вина, удовлетворительно осматривая результаты своего труда. Руки гудели от натужной работы, и даже выскочила пара мозолей, но я был доволен. Хотя если бы кто-нибудь в тот момент спросил меня почему — вряд ли я смог бы ответить.

— Ну, что же, — сказал я, обращаясь к могилам, — не знаю ваших традиций и правильно ли я делаю, похоронив вас вот так... но вы были храбрыми воинами и погибли в бою. А может, и нет... откуда мне знать. Однако теперь вы отправились в мир иной, так что покойтесь с миром. Вон вроде у вас тут Мор — бог смерти, скелетов там и всего такого, пусть он и позаботиться о том, чтобы вы там верно добрались до места назначения! В добрый путь, короче...

Я хлебнул ещё один глоток, завинтил флягу, убрал её в карман, подобрал топор, нож и остатки верёвки и потопал к повозке. На мгновение мне почудилось, будто на каждой из сделанных мной крестовин проявилось изображение пустых глазниц. Но было уже довольно темно, и я не придал этому большого значения.

Вернувшись к повозке, я уже с помощью своего темнозрения собрал имеющуюся еду из шести рюкзаков и присел на край фургона перекусить. Мышцы ломило от усталости, похоже, я малость переоценил себя, так что мысль о том, чтобы лезть снова на дерево, вызывала неприязнь. Я решил переночевать в фургоне. Внезапно перед глазами выскочила табличка: «Вы захоронили тела восьмерых погибших людей, поручив их души Мору. Ваш ритуал принят благосклонно и получил отклик. Вы получаете 450 очков опыта». Забавно, усмехнулся я, стряхнул крошки и принялся затаскивать раскиданное рядом с телегой добро внутрь фургона.

Аккуратно сложив всё подле кучи ящиков, я перетащил несколько бочек что потяжелее к выходу, забаррикадировав его, а сам расстелил свой спальник на одной из скамеек, улёгся на него и почти сразу уснул.

Глава 11

Ночь прошла спокойно. Не скажу, что я хорошо спал: кто бы мог подумать, что спать на упругих, пусть и неровных ветвях, мне будет удобнее, чем на прямой, но жёсткой скамейке. Однако выспался я неплохо и проснулся, по моим ощущениям, довольно рано. Потихоньку оттащив бочки на место и посчитав это за утреннюю разминку, я вылез из повозки.