Безымянные пули

Эта деталь меня очень удивляет. Не понимаю, как скульптор может быть причастен к делу, которым я занимаюсь. Лица творческих профессий обычно не имеют; ничего общего с субъектами вроде Вольфа или Анджелино. Может, это просто приятель Вольфа, никак не связанный с его темными делишками?

Наконец, поскольку другого лучика надежды не брезжит, и тем более я уже в Версале, решаю связаться с Ринксом.

Думаю, действовать надо осторожно, так как я ступаю на совершенно неизвестную почву.

Я подхожу к телефону и набираю номер Ринкса.

Нежный голосок отвечает:

– Алло?

– Я бы хотел поговорить с месье Клодом Ринксом. Нежный голосок уверяет меня, что Клода Ринкса мужского пола не существует, а Клод Ринкс – это она. Только тут я осознаю, что имя Клод может носить и мужчина, и женщина.

– О, простите! – говорю я. – Могу ли я с вами поговорить, мадам Ринкс?

– Мадемуазель... А о чем?

– Скажем, поличному делу.

– Может, завтра?

– Скажем, что личное дело еще и срочное...

– Кто вы? Иду напролом:

– Друг Вольфа... мое имя вам ничего не скажет.

Молчание.

– Кто такой Вольф? – спрашивает голос. В тоне моей собеседницы звучит искреннее удивление. Я говорю себе, что пошел неверным путем, и уже собираюсь извиниться и повесить трубку, но в моей черепушке начинает сильно звонить колокольчик тревоги. А когда он звонит, значит, мне пудрят мозги...

– Могу я вам это объяснить при личной встрече? – отвечаю я на ее последний вопрос. Опять молчание.

– Я в двух шагах от вас, – продолжаю я.

– Ладно, приходите. Я живу на верхнем этаже... Дождавшись, пока она положит трубку, я вешаю на рычаг свою. Я задумчив, как роденовский «Мыслитель». Я так задумался, что забыл допить свой стаканчик... Заметив это на улице, возвращаюсь исправить оплошность, но уже слишком поздно: хозяин успел вылить остаток моего коньяка назад в бутылку.

Дом богатый. Монументальная деревянная лестница с медными перилами покрыта красным ковром.

Взобравшись на четвертый этаж, я оказываюсь на конечной остановке перед широкой дверью, покрашенной в изумрудно-зеленый цвет.

В тот момент, когда я протягиваю руку к звонку, дверь открывается. На мои плечи падает прямоугольник оранжевого света, а посреди этого прямоугольника стоит красотка, от которой просто дух захватывает.

Она довольно высокого роста, стройная, хорошо сложена. Тяжелые золотистые волосы собраны сзади в длинную гриву а-ля Аттила Она кутается в синий атласный халат, черные глаза пристально смотрят на меня.

Делаю усилие, чтобы проглотить слюну, и снимаю шляпу.

– Мадемуазель Ринкс?

– Она самая.

Я кланяюсь:

– Комиссар Сан-Антонио.

Кажется, я поскромничал, уверив мадемуазель, что мое имя ей ничего не скажет.

Она вздрагивает, и выражение ее глаз меняется от любопытства к настороженности.

– Входите, – говорит она.

Я вхожу в мастерскую скульптора, обставленную с безупречным вкусом. Во всех углах статуи, драпировки ярких цветов, мебель из лимонного дерева. В величественном камине из красного кирпича горят дрова.

Она указывает на кресло.

– О чем идет речь, господин комиссар?

– О Вольфе...

Я смотрю на нее. Она моргает. Я был прав, что пришел. Могу поставить истертую зубную щетку против тонны черной икры, что эта куколка знает Вольфа. Я решаю не давать ей времени соврать и, пользуясь своим преимуществом, начинаю блеф...

– Вольф умер, – бросаю я. Она страшно бледнеет и шепчет:

– Умер?

– Погиб в конце дня от руки преступника, которого мы обложили в его логове... Детали вы узнаете завтра, из утренних газет...

Она проводит рукой по лбу. Кажется, сейчас хлопнется в обморок.

– С вами все в порядке?

Она утвердительно кивает головой.

Она сильная. Мне это нравится. Терпеть не могу девчонок, считающих своим долгом падать без чувств, чтобы показать глубину своей скорби.

– Перед смертью Вольф, который был моим приятелем, прошептал: «Навести... Клод Ринкс... Версаль...» Больше он ничего сказать не смог Вот. Я решил, что обязан приехать, понимаете? Я не знал, что вы женщина...

Делаю паузу, чтобы она успела осмыслить сказанное. Потом задаю вопрос, щекочущий мне язык:

– Почему по телефону вы мне ответили, что не знаете его?

Она пожимает плечами:

– Не знаю. Ваш звонок в такой час показался мне необычным... Я... Я не подумала... Я смотрю на нее,

– Вы были очень близки с Вольфом?

– Он был другом детства... Мы потеряли друг друга из вида, а два месяца назад я встретила его в Сен-Жермен-де-Пре... Мы узнали друг друга... провели вместе вечер. Через некоторое время он приехал сюда – заказать мне работу...

– Работу?

– Он хотел, чтобы я сделала копию бюста Монтескье... Мне приходится ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю. Вольф, циник, мерзавец и предатель, Вольф, влезщий в грязные махинации, интересовался скульптурой и Монтескье. Обалдеть можно!

Я смотрю на малышку Ринкс, чтобы убедиться, что она не издевается надо мной. Нет, сидит в своем кресле очень серьезная, грустная и красивая.

– Бюст Монтескье? – бормочу я.

– Да.

– И вы его сделали?

– Да.

– Он просил его для себя?

– Нет. Сказал, что это для одного из его друзей.

– Копию?

– Совершенно верно.

– Копию чего?

– Бюста работы Фийе.

– А где этот бюст?

– В Лувре...