Безымянные пули

– Он. С кем связан этот тип, не знаю, но он часто ездит в Бельгию, и мой палец мне говорит, что он занимается очень темными делишками. Я некоторое время наблюдаю за ним... К нему заходят подозрительные личности. Я решил заскочить в его домишко. Думаю, может получиться интересный результат... вот только можно налететь на неприятность. Лучше пойдем вдвоем... Выпьешь чего-нибудь?

Он качает головой:

– Не хочется.

Я расплачиваюсь за выпитое, я мы уходим.

Дверь ангара заперта...

К счастью, отмычка при мне. Я в двух словах объясняюсь со старым замком, и дверь открывается, как книжка.

– Заходим... – говорю я. Вольф входит первым.

– Ничего не видно, – говорит он.

– Держи фонарь.

Все это входит в мой план. Меня очень устраивает, чтобы он передвигался в темноте с фонарем.

– С чего начнем? – спрашивает он.

– Обыщем его логово. Начнем с дальнего угла...

Луч фонаря удаляется. Я включаю свой, потому что у меня их два, и кладу его на стол.

Настал момент оплаты счетов. Я отхожу от луча моего фонаря, уклоняясь влево, где темнота гуще всего. Достав из кармана револьвер Вдавленного Носа, я поудобнее беру его в руку.

Не знаю, как может сработать эта машинка, но выбора у меня нет...

– Эй, Вольф! – кричу я.

Он оборачивается. Два луча бледного света почти завораживают. Мой голос звучит сдавленно. Голос Вольфа, как мне кажется, тоже.

– Да? Что?

– Подойди-ка сюда, посмотри... Он идет к фонарю, лежащему на столе... Я слежу за покачиванием его фонарика, прикидываю, где он сам. Так, он держит фонарь в правой руке, почти перед собой. Я поднимаю шпалер и тщательно целюсь выше и левее фонаря.

– Эй? – звучит уже встревоженный голос Вольфа. – Чего там?

Нажимаю на спусковой крючок. Секунду мой коллега кажется неподвижным. Я стреляю второй раз. Его фонарик падает на пол. Характерный шум... Вольф последовал за ним.

Я подскакиваю к своему фонарю и бросаюсь к моей жертве.

Вольф лежит на полу. Он еще жив. Его глаза мигают под безжалостным светом луча, который я на него направляю. По его рубашке расползается кровавое пятно. Он получил одну пулю в грудь, другую в плечо.

– Это ты... – шепчет он.

Мое горло сжимается от тревоги.

– Да, – выдыхаю. – Да, я, по приказу патрона. Ты сделал ошибку, Вольф... При нашей работе это непозволительно!

– Да, – шепчет он. – Да, я... сделал... ошибку. Он с огромным усилием вдыхает, и из его рта хлещет сильная струя крови. Он издает жуткий хрип.

– Ты должен был... меня... предупредить, – прерывисто говорит он. – Я бы тебе...

Он делает мне знак. Я сажусь перед ним на корточки.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

Его глаза говорят мне «да», но у него уже нет сил.

– Прости, старина, – шепчу я, – но я не мог поступить иначе...

Он икает. Его кожа приобретает восковой цвет.

– Завтра, – еле слышно бормочет он. – Завтра... убьют... Орсей...

Вдруг он отдает концы; рот приоткрылся, глаза закатились.

Я отступаю на три метра и бросаю револьвер Вдавленного Носа на пол. Я снимаю замшевую перчатку, которую нацепил, чтобы на пушке не осталось моих отпечатков, потом достаю свой шпалер... свой собственный!

– Держите его! – ору я.

Стреляю в складку своего левого рукава.

Выбегаю из ангара, вопя во всю глотку. Вокруг ни души... Выбираю самую темную улочку и мчусь по ней, паля из пушки.

Сработало... Не прошло и трех минут, как подъезжают полицейские на мотоцикле с коляской. Собираются зеваки.

– Ушел! – надрываюсь я. – Быстрее, гоните. Высокий тип в плаще и шляпе...

Один из полицейских слезает с мотоцикла, двое остальных уезжают в указанном мною направлении.

– Что за шухер? – спрашивает патрульный. Вместо ответа я сую ему под нос мое удостоверение. Он вытягивается по стойке «смирно».

– Вы ранены, господин комиссар?

Я умышленно держу левую руку висящей вдоль тела.

– Простая царапина, а вот моего товарища зацепило крепко. Тот подлец спрятался за ящиками и расстрелял его в упор. Вызовите «скорую»...

Мы, патрульный и я, входим в ангар, опознаем труп Вольфа, находим револьвер «убийцы» и после короткого обыска я в присутствии ажана обнаруживаю в старой печи документы.

– То, что мы искали, – говорю я. – Вот эти планы! Если я когда-нибудь поймаю ту падлу...

Ажан горд, что участвует, пусть только в качестве зрителя, в шпионском деле. Он расскажет об этом своей жене, своему кузену, сыну консьержки... Именно это мне и надо. Пусть он даже приукрасит историю, это еще лучше Таким образом, когда люди, купившие Вольфа, захотят разузнать об обстоятельствах его смерти, они получат отличный авантюрный роман, каких уже не пишут. Мечту книготорговца.

Подкатывает «скорая», потом полицейские, полицейские... Тело Вольфа кладут в санитарную машину. В этот момент я делаю вид, что теряю сознание, и меня берут тоже. Я предпочитаю оставить труд составления рапортов другим.

Оказавшись в «скорой», я под ошеломленным взглядом санитара начинаю обыскивать шмотки своего экс-коллеги. Кроме его документов, бабок, ключей и пушки я не нахожу ничего интересного. Почти ничего. Только телеграмму.