Безымянлаг

Потом он перешел к отправке бригад на объекты. Получившие наряд сразу же колонной уходили в столовую. Седой, не приписанный к бригаде, быстро поразмыслив, пошел за второй колонной. Уходя, он инстинктивно бросил взгляд на вохров, опасаясь окрика, и столкнулся взглядом с лейтенантом НКВД. Тот с неприятной улыбкой смотрел именно на него.

Дорогой седой зэк не вступал в разговоры и молча упрекал себя за поспешность. Надо было немного потерпеть, смешаться с толпой и не привлекать внимание политотдела без особой нужды. А теперь это горячее сердце выделило его из массы, холодный ум запомнил номер, и чистые руки потянутся за его личным делом раньше, чем он дойдет до столовой. В подтверждение этих мыслей колонну обогнал автомобиль с начальством.

Один взгляд – и сегодняшний вечер может закончиться для него не на теплых нарах блатного барака, а в изоляторе. Седой шел и злился не столько из-за случившегося, сколько сам на себя за ненужные мысли, но прогнать их не мог. И только запах соленой рыбы вернул его в холодное утро ноября. Седой зэк огляделся и с радостью заметил в толпе ожидавших десятника из котлована.

– Не, Дед, я завтрак даже на пачку папирос не поменяю, – с ходу ответил он.

– Мне только в столовую с твоей бригадой зайти.

– Нет, Дед, не буду я с татарином ссориться, я за тебя отвечать не хочу.

– Я сам за себя отвечу, – с ухмылкой пообещал седой зэк, и хмурый десятник безразлично пожал плечами, предвидя, что станет свидетелем расправы.

Когда Ахметов выкрикнул из окошечка номер бригады землекопов, седой зэк пошел за ними последним.

– Так и будешь его своей пайкой говноедской кормить? – с улыбкой спросил татарин у десятника на входе в зал.

– Он не со мной, – ответил заключенный, и Ахметов, находившийся в бодром расположении духа, даже привстал со стула, готовясь дать отпор нарушителю.

– 958343, – сказал седой, опережая заведующего. – Сварщик, приписан к двадцать четвертому заводу.

Завстоловой мог еще устроить сцену, но спокойствие зэка насторожило его, он схватил список нарядов и упустил подходящий момент.

– Нормы все равно нет, – угрюмо сказал Ахметов и, обращаясь к окошку, крикнул: – Этому – то же, что и остальным.

На завтрак давали ржавую сушеную рыбу, проходившую в рационе как белок. Есть в ней было нечего, и зэки в иступленном озлоблении обсасывали ее целиком, проглатывая все, что можно было прожевать. После недолгой борьбы с рыбешкой седой зэк сдался, съел полпайки и спрятал остатки хлеба в фуфайку.

– Курить не будем? – спросил десятник, когда они вышли из столовой.

– Курить надо после еды. Как мне на двадцать четвертый завод попасть? – отозвался седой зэк.

– Иди с колонной налево, не ошибешься, – махнул рукой десятник, потом, подумав, спросил: – Ты говорил, что школьный учитель, а оказывается, сварщик.

– Ты говорил, что землекоп, а лопаты я у тебя не видел, – сказал седой и зашагал к колонне.

«…Трудящиеся колхозной деревни, снабжая страну и фронт сельскохозяйственными продуктами, активно помогают Красной Армии громить фашистских оккупантов. Выполнив план хлебопоставок и сдав натуроплату за работы машинно-тракторной станции, колхозы Минусинского, Манского, Ермаковского, Ачинского и ряда других районов Красноярского края продали государству около миллиона пудов хлеба…» – прерываясь и снова появляясь на пути, рассказывала сводка из лагерных репродукторов. Мысль о том, что за лагерным забором располагается государство, меряющее хлеб миллионами пудов, отказывалась вмещаться в голодный мозг.

На выходе из лагеря седой зэк объяснил вохрам, что он специалист на двадцать четвертом заводе, и, получив разрешение пройти, слился с тысячеголовым потоком, медленно текшим в сторону здания с гигантской трубой. Люди вытекали из других лагерных участков и рассеивались по объектам. Колонна миновала станцию; на перроне с ночи стояли разгруженные станки, вокруг одного из них ползали черные точки, стирая кровавую наледь.

Здание с трубой приближалось, давя масштабом, как еще одно напоминание о человеческой ничтожности. Не такое оно и большое, просто стоит чуть повыше, хотя это и значит, что смотреть на него с этой точки приходится сверху вниз. Седой зэк огляделся и обнаружил, что лагерь находится ниже горизонта. Такое расположение показалось ему вполне логичным.

По объяснениям вохров ему надо было свернуть направо к гофманской печи. Седой не представлял себе, как эта печь может выглядеть, но, увидев клубы пара, понял, что не ошибется, и спросил дорогу. Огромного роста рабочий в рваной телогрейке на голое тело радостно улыбнулся, закивал в ответ и достал стальными клещами из печки кирпич.

– Он оглох, – пояснил его низкорослый напарник, загрузил следующий слепок и, не поворачиваясь, крикнул в огонь: – Почти пришел, прямо перед тобой!

– А где прораба найти? – спросил седой, но второй тоже будто оглох, и ответа зэк не дождался.