Безработный робот

— Не вышло у тебя, — прошептал он. Он протянул руку и вцепился пальцами в горло Марка. Марк молчал, только напрягал мышцы, но глаза его светились иронией. Они как бы говорили Солу вещи, которые он и без того знал.

— Если ты убьешь меня, — говорили глаза, — куда сгинут все твои грезы? Если ты убьешь меня, куда исчезнут все ручьи и горные потоки? Убей меня — убей Платона, Аристотеля, Эйнштейна… Да, убей всех нас! Валяй, души меня. Ну давай же!

Сол разжал пальцы.

У входа в пещеру мелькнула тень.

Оба повернули головы.

В пещеру входили остальные изгнанники. Все пятеро, измотанные долгой дорогой, задыхающиеся.

— Добрый вечер, — засмеялся Марк. — Входите, джентльмены, добро пожаловать.

Когда рассвело, ругань и споры все еще продолжались. Марк сидел среди свирепо сверкающих глазами спорщиков и растирал только что освобожденные от пут кисти рук. Он превратил пещеру в облицованный красным деревом конференц-зал и сотворил посреди нее мраморный стол, за которым и сидели все эти небритые, грязные, потеющие, алчные люди, пожирающие свое сокровище. От них исходил тяжелый запах — запах самого Зла.

— Договоримся так, — сказал наконец Марк, — для каждого из вас устанавливаются определенные часы или дни для встречи со мной. Я буду обходиться с вами одинаково. Будем считать, что я — общественная собственность, обладающая правом свободы передвижения. Я думаю, это справедливо. Что касается Сола, то ему будет назначен испытательный срок. Если он оправдается в моих глазах, я снова дам ему сеанс-другой. До этого времени я не хочу иметь с ним никаких дел.

Остальные изгнанники ухмыльнулись, глядя на Сола.

— Извини, — сказал Сол, — я сам не знал, что делаю. Сейчас я уже пришел в себя.

— Увидим, — ответил Марк, — давай не будем спешить. Месяц, я думаю, достаточный срок на размышление.

Остальные еще раз ухмыльнулись в сторону Сола.

Сол ничего не ответил. Он молчал, уставившись в каменный пол пещеры.

— Теперь с вами, — сказал Марк. — Понедельник будет твоим днем, Смит.

Смит кивнул.

— По вторникам я примерно в течение часа работаю с Питером.

Питер кивнул.

— По средам занимаюсь с Джонсоном, Холцманом и Джимом, вот.

Трое названных переглянулись.

— Конец недели должен быть мой, вы оставляете меня совсем одного, слышите? — сказал им Марк. — Может, это немного, но это лучше, чем ничего. Если вы не согласны на эти условия, то я вообще не буду устраивать сеансов.

— Мне кажется, ты их будешь устраивать, — сказал Джонсон. Он скосил глаза и перехватил взгляды остальных. — Ребята, нас пятеро, а он один. Мы с ним можем сделать все, что хотим. Если мы дружно возьмемся за дело, то устроим себе хорошую жизнь.

— Не будьте дураками, — предупредил остальных Марк.

— Дайте мне сказать, — продолжал Джонсон. — Он говорит нам, что он намерен делать. Почему бы теперь ему не послушать, что мы будем делать? Разве мы не сильнее его? А он угрожает нам тем, что не будет давать сеансов! Прекрасно, дайте его мне! Можно загнать ему под ноготь деревянную щепочку, можно слегка обжечь ему пальчики раскаленным напильником… Тогда и посмотрим — откажется ли он давать сеансы. Почему бы нам, хотел бы я знать, не иметь представления каждую ночь, всю неделю?

— Не слушайте его, — сказал Марк. — Он сумасшедший. Ему нельзя верить. Знаете, что он с вами сделает? Он расправится с вами поодиночке, убьет одного за другим, так, чтобы остаться одному — чтобы остались только он да я. Это такой тип.

Мужчины переглядывались, моргали глазами, смотрели то на Марка, то на Джонсона.

— И вообще, — заметил Марк, — в этом деле ни один из вас не может доверять другим. Это какое-то сборище идиотов. В ту самую минуту, когда кто-нибудь повернется спиной к остальным, он будет ими убит. У меня такое ощущение, что к концу недели вы все будете трупами или умирающими.

Холодный ветер продувал комнату из красного дерева. Комната растворилась и снова превратилась в пещеру. Марку надоела его шутка. Мраморный стол расплылся, деформировался, растекся по полу и испарился.

Изгнанники глядели друг на друга звериными сузившимися зрачками, их глаза светились. Они знали, что все сказанное — правда. Им мерещилось будущее — засады, убийства, схватки — до тех пор, пока последний счастливчик не останется, один, чтобы самому насладиться доставшимся ему интеллектуальным сокровищем.

Сол глядел на них и чувствовал себя очень одиноким и несчастным. Стоит совершить ошибку и как же трудно потом признать свою неправоту, вернуться назад, начать сначала. Все они неправы. Они давно уже были погибшими душами, а теперь они еще хуже, чем погибшие.

— И что хуже всего, — сказал под конец Марк, — у одного из вас есть револьвер. А у остальных только ножи. Но один точно имеет револьвер, я знаю.

Все вскочили на ноги.

— Обыщите друг друга! — сказал Марк. — Отыщите того, с револьвером, или вам всем конец!

Они послушались. Они метались и суетились, не зная, кого первого обыскать. Они хватали друг друга за руки и орали, а Марк с отвращением следил за ними.

Джонсон упал на спину, шаря рукой у себя за пазухой.

— Ну, хорошо же, — кричал он. — Раз так, то получайте! Вот тебе, Смит!