Безработный робот

— Я помню, — сказал Сол, не слушая. Он глядел на дно мертвого моря. — Иногда мне хочется быть совсем больным, вроде тебя. Тогда, да, возможно, я не волновался бы из-за того, что я не интеллектуал. Может, тогда я обрел бы покой.

— Через шесть месяцев ты таким станешь, — ответил умирающий. — И тогда ничто не будет волновать тебя, кроме сна, одного только сна. Сон будет для тебя, как женщина. Ты всегда будешь к ней возвращаться, потому что она преданна и добра и действует освежающе, и обращаться с тобой будет всегда ровно и мягко. Просыпаться ты будешь только для того, чтобы иметь возможность думать о возвращении в сон. И эти мысли будут очень приятны.

Голос человека на одеяле стал едва различимым. Наконец он совсем прервался и сменился неглубоким ровным дыханием.

Сол пошел дальше.

Вдоль берега умершего моря тут и там, как выброшенные приливом пустые бутылки, валялись тела спящих людей. Сол видел их всех, лежащих вдоль берега высохшего моря. Один, два, три — все спят по отдельности, большинство в худшем состоянии, чем он сам; у каждого свой тайник с провизией; каждый сам по себе, ибо общение и разговоры ослабляют, а сон идет на пользу.

Поначалу они иногда разводили по ночам костер, сидели вокруг него и разговаривали о Земле. Это была единственная их тема. О Земле, о том, как журчит вода в ручьях, каков на вкус земляничный пирог и как выглядит Нью-Йорк, когда ты ранним утром переправляешься на пароме с Джерси и тебя обдувает соленый влажный ветерок.

Хочу на Землю, думал. Сол. Хочу до боли. Я хочу того, чего у меня не будет никогда. И они тоже хотят и тоже страдают от того, что никогда этого не будет. Эта жажда сильнее, чем жажда пищи или жажда женщины, это жажда Земли. Проклятая болезнь так меня ослабила, что женщины мне уже и не нужны. Но Земля — это другое дело. Это не желание слабого тела, это тяга разума.

В небе ярко сверкнул металл.

Сол поглядел вверх.

И снова увидел блеск металла.

Через минуту на дно высохшего моря опустилась ракета. Открылся люк шлюзовой камеры, из него вышел человек, неся в руках нехитрый багаж. За ним вышли два человека в защитных бактерицидных костюмах. Они вытащили большие контейнеры с пищей, установили для новоприбывшего палатку.

Еще через минуту ракета вновь взмыла в небо. Изгнанник остался в одиночестве.

Сол припустил бегом. Он не бегал уже несколько недель, и это было очень тяжело и мучительно, но он бежал и кричал на ходу:

— Хэлло, хэлло!

Когда он приблизился к молодому человеку, тот осмотрел его сверху донизу.

— Хэлло, — сказал он. — Это значит и есть Марс… Меня зовут Леонард Марк.

— А меня — Сол Вилльямс.

Они обменялись рукопожатиями. Леонард Марк был очень молод — на вид ему было не больше 18. Светловолосый, с розоватым лицом и голубыми глазами, он выглядел свежим, несмотря на свою болезнь.

— Ну, как там Нью-Йорк? — спросил Сол.

— Да примерно так, — ответил Леонард Марк. И посмотрел на Сола.

Посреди марсианской пустыни возник Нью-Йорк, зримый, ощутимый, из камня и стали, но продуваемый марсианским ветром. Неоны полыхали электрическими радугами. В ночной тиши шурша проносились желтые такси. Высились мосты, и в полночной гавани перекликались буксиры. На сценах мюзик-холлов взвивались занавесы с блестками.

Сол в испуге обхватил голову руками.

— Стой, погоди! — закричал он. — Со мной что-то случилось! Что со мной? Я сошел с ума!

На деревьях Центрального Парка пробивалась молодая, зеленая листва. Сол шел по аллее и вдыхал ее аромат.

— Стой, остановись, дурак! — закричал он самому себе. Он стиснул ладонями виски. — Этого не может быть!

— Может, — ответил Леонард Марк.

Башни Нью-Йорка сгинули. Марсианская пустыня вернулась. Сол стоял на пустом морском дне и бессмысленно пялился на новичка.

— Вы, — сказал он, протягивая руку к Марку Леонарду, — вы это сделали. Вы это сделали с помощью какой-то своей психической способности.

— Да, — согласился Леонард Марк.

Они молча глядели друг на друга. Наконец Сол, весь трепеща, схватил руку новенького и долго тряс ее, приговаривая:

— О, как я рад, что вы прибыли сюда! Если бы вы знали, как я счастлив!

Они пили крепкий горячий кофе из оловянных чашечек.

День был в разгаре. Они проговорили все теплое время…

— И эта ваша способность… — говорил Сол, пристально глядя на юного Леонарда Марка поверх чашечки.

— Она у меня от рождения, — сказал Марк, глядя на свой кофе. — Моя мать была в Лондоне во время заварушки 57 года. А спустя десять месяцев родился я. Не знаю даже, как назвать эту мою способность. Телепатия, передача мыслей на расстояние… Я к ней привык и пользуюсь ею. Я объездил полмира. «Леонард Марк, психический феномен», — так писали на афишах. Под конец я выдохся. Большинство считало меня шарлатаном. Вы же знаете, что люди думают о тех, кто связан с шоу-бизнесом. Только я знал, что мой дар подлинный, но я не считал нужным никого убеждать. Так было даже безопаснее. Ну, конечно, несколько моих близких друзей знали о моих настоящих способностях. Некоторые мои таланты пригодятся мне, раз уж я попал сюда, на Марс.