Безобразный Малыш

Но Макинтайр оправился быстро. Своим легким грациозным шагом он пересек комнату и опустился на колени прямо перед Тимми, глядя на него снизу вверх. Тимми нисколько не испугался — он впервые отнесся так спокойно к новому человеку. Наоборот, он улыбался, мурлыкал что-то себе под нос и покачивался из стороны в сторону, точно к нему пришел в гости любимый дядюшка. В глазах светился живой интерес — кажется, палеонтолог совершенно его заворожил.

— Какой он красивый, мисс Феллоуз! — после долгого молчания сказал ученый.

— Красивый? Пока что мне не часто доводилось это слышать.

— Но это так, это так! Какое чудное неандертальское личико! Надбровные дуги еще не развились, но их уже ни с чем не спутаешь. Платицефалический череп. Удлиненная затылочная область. Можно потрогать его лицо, мисс Феллоуз? Я осторожно. Не хочу его пугать, но хотелось бы кое-что проверить относительно костной структуры...

— Кажется, он тоже не прочь вас потрогать, — сказала мисс Феллоуз.

И в самом деле, Тимми тянулся ручонкой ко лбу Макинтайра. Ученый подался ему навстречу, и Тимми запустил пальцы в его блестящие золотистые волосы и стал гладить их, точно в жизни не видывал такого чуда. Потом вдруг намотал прядку на палец и потянул — весьма чувствительно.

Макинтайр вскрикнул, покраснел и отдернул голову.

— По-моему, ему хочется получить ваш локон, — сказала мисс Феллоуз.

— Только не таким способом. Дайте-ка мне ножницы. — Макинтайр, уже посмеиваясь, отстриг себе клок волос надо лбом и подал шелковистую прядку Тимми, который просиял и закурлыкал от удовольствия. — Скажите, мисс Феллоуз, а у кого-нибудь из тех, кто приходил сюда, были светлые волосы?

Она задумалась. Хоскинс — Девени — Эллиот — Мортенсон — Стретфорд — доктор Джекобе... нет, все они или шатены, или брюнеты, или седые. У нее самой волосы были каштановые с проседью.

— Нет, не припомню. Должно быть, вы первый.

— Может быть, первый в его жизни? Мы, конечно, не знаем, какого цвета волосы у неандертальцев. На всех макетах они обычно изображаются темными — наверно, потому, что неандертальцев принято считать примитивными обезьяноподобными существами, а у большинства крупных современных обезьян темная шерсть. Но темные волосы чаще встречаются в теплых краях, чем у жителей северных областей, а неандертальцы, безусловно, были приспособлены к сильным холодам. Так что они с тем же успехом могли быть и светловолосыми — как, скажем, русские, шведы или финны.

— Но его реакция на ваши волосы, доктор Макинтайр...

— Да. Их вид, безусловно, для него необычен. Ну что ж, возможно, в его племени все были темноволосыми — а возможно, и во всей местности, где они обитали. Да и в его смуглой коже нет ничего нордического. Нельзя, конечно, делать выводы на основе одного-единственного ребенка. Но то, что у нас есть хотя бы этот ребенок — это просто чудо, мисс Феллоуз! До сих пор не верится...

Мисс Феллоуз испугалась, что Макинтайр опять впадет в экстаз, но он держал себя в руках. Он провел кончиками пальцев по щекам Тимми, по его покатому лбу, срезанному подбородку, бормоча себе что-то под нос — очевидно, научные термины, не предназначенные для посторонних ушей.

Тимми вынес его осмотр вполне благодушно.

А потом разразился пространным монологом в форме щелканья и ворчания — это он впервые заговорил с тех пор, как пришел Макинтайр.

Палеонтолог, пунцовый от волнения, посмотрел на мисс Феллоуз:

— Вы слышали? Он раньше произносил что-либо подобное^

— Конечно. Он все время говорит.

— Говорит?

— А что же он, по-вашему, делает? Он говорит нам что-то.

— То есть это вы так предполагаете.

— Нет, — с досадой ответила мисс Феллоуз. — Он разговаривает, доктор Макинтайр. По-неандертальски. В его речи есть много одинаковых фраз. Я пыталась выделить их и даже воспроизвести, но пока безуспешно.

— Что это за фразы, мисс Феллоуз?

— Он щелкает языком и ворчит в определенном порядке. Кое-что я уже различаю. Один набор звуков говорит о том, что он голоден. Другой обозначает нетерпение или беспокойство. Третий — страх. Я знаю, что эти мои толкования нельзя назвать научными, но я безотлучно нахожусь при мальчике со времени его прибытия, и у меня есть опыт общения с детьми, у которых нарушена речь. Я всегда слушала их очень внимательно.

— Да, конечно. — Макинтайр был настроен скептически. — Это очень важно, мисс Феллоуз. Его щелканье и ворчание записывается на пленку?

— Не знаю. Надеюсь, что да. — Она вспомнила, что хотела спросить об этом Хоскинса, да позабыла.

Тимми снова что-то сказал — на этот раз с другой интонацией, более напевно, почти жалобно.

— Видите, доктор Макинтайр? Раньше он этого не говорил. По-моему, он опять хочет поиграть с вашими волосами.

— Вы ведь просто угадываете, не так ли?

— Конечно. Я пока еще не очень бегло говорю по-неандертальски. Но посмотрите — он тянется к вам снова.