Безногий ас

Всех новых пилотов он готовил очень тщательно, разъясняя им основы тактики и правила поведения в воздухе (в том числе, дисциплину радиопереговоров). В первых полетах он размещал новичков в середине строя. Но вот однажды посреди Ла-Манша один из новичков 145-й эскадрильи запросил по радио:

«Хэлло, красный лидер. Вызывает желтый-2. Я не могу включить кислород».

Ответом было гробовое молчание.

Затем тот же летчик жалобно повторил:

«Хэлло, красный лидер. Вы меня слышите? Я не могу включить кислород».

Ответом была язвительная реплика Тэрнера:

«И какого черта ты от меня хочешь? Залезть к тебе и включить? Проваливай домой!»

Больше никто таких ошибок не допускал.

2 июля они отправились к Лиллю, и Бадер вместе с 616-й эскадрильей атаковал 15 «мессеров». Он обстрелял один, у немца слетел фонарь, и пилот выпрыгнул с парашютом. Но тут же на очередь нарвался второй «мессер». За ним потянулся хвост дыма и масла, и немецкий истребитель полетел вертикально вниз. Бадер не стал его преследовать и выяснять, чем закончилось это пике. Он прекрасно помнил истину: следовать за падающим самолетом — прямое самоубийство. Возвращаясь через Ла-Манш, он атаковал еще одного немца. «Мессер» не выдержал и со скоростью молнии умчался к французскому берегу. Бадер был вполне удовлетворен тем, что эти «мессеры» вышли из боя (хотя про себя он признавал правильность действий немецких летчиков). Вернувшись домой, он заявил, что уничтожил один самолет, а еще один вероятно уничтожил. Сделал неподражаемую приписку: «а третий я считаю перепуганным».

Он надеялся, что разведка, собиравшая рапорты, огрызнется, но те хранили гордое молчание. Вместо разведчиков позвонил Ли-Мэллори, который сказал:

«Дуглас, я слышал, ты сбил еще один „мессер“ сегодня».

«Да, сэр».

Ли-Мэллори постарался добавить торжественности в голосе:

«Хорошо. У меня для тебя есть еще кое-что — пряжка к твоему Ордену за выдающиеся заслуги».

На следующий день, когда на аэродроме летчики принялись поздравлять его, Бадер неловко отговаривался:

«Все это не стоит такого внимания. Эти самолеты должны числиться за нашим авиакрылом».

Когда через пару дней они снова посетили Лилль, на обратном пути их атаковала группа «мессеров». Бадер обстрелял троих, но те сразу уходили переворотом и прерывали бой. Еще двое оказались более смелыми, и Бадер сбил одного из них очередью со 100 ярдов. Разрывные пули попали в бензобак позади кабины, который тут же взорвался. Волоча за собой огромный огненный хвост, немецкий истребитель врезался в землю.

Вспомнив о 3 отогнанных немцах, Бадер заявил, что 1 самолет сбил, а 3 — «перепугал». На этот раз штаб группы сделал ему нагоняй. Пришла недоумевающая телефонограмма. Штабисты спрашивали, что сие означает. Он объяснил. Штаб сухо ответил, что это не смешно (хотя пилоты думали, что это «хорошая шутка»).

Нужно быть настоящим гением, чтобы руководить авиакрылом в горячке битвы, где легко запутаться, потерять голову от возбуждения или поддаться на уловки. Однажды перед ними и слегка ниже пролетел «мессер». Бадер передал: «Этот ублюдок слишком явно подставляется. Всем следить за солнцем и сразу сообщить, если что-то увидите».

Никто ничего не сказал. Тогда Бадер приказал:

«Кокки, за мной. Прикончим его. Остальным оставаться наверху».

Когда они вместе с Дандасом ринулись вниз, «мессер» сделал полупереворот и вошел в пике. Очевидно, при этом он успел что-то передать по радио, потому что со стороны солнца появились его приятели. Эскадрилья Холдена перехватила некоторых, остальные напоролись на 616-ю, которая повернула им навстречу. Сверху спикировал Тэрнер, и начался бой. Дандаса отрезали 4 «мессера», которые погнались за ним. Дандас в одиночку отбивался 5 минут, крутясь и вертясь, как только мог. Он никак не мог стряхнуть немцев с хвоста, пока не решился на последнюю меру… Ручку на себя, удар по педалям, и самолет свалился в штопор. Дандас ссыпался с 12000 футов, до 5000, вышел из штопора, спикировал в сторону берега, увернулся от нескольких «мессеров», обстрелял еще одного немца, заходящего на посадку, и довольно долго удирал от других. Маленькие светящиеся шарики мелькали в неприятной близости от его «Спитфайра», но на середине пролива он все-таки оторвался от противника. Дандас приземлился с пустыми баками, пересохшим ртом и мокрой спиной.

Тут же на него налетел Бадер.

«Кокки, ты глупый козел. Хорошо еще, все обошлось. Сколько раз я учил тебя — не рви ручку так резко».

Через день или два после хорошей заварушки Бадер обнаружил, что летит один, и вызвал Холдена:

«Хэлло, Кен. Я остался один. Можешь присоединиться ко мне?»

«О'кей, Салага. Где ты?»

«Примерно в 15 милях от Большого Дерева».

«Отлично. Я в том же районе на высоте 25000 футов. Где твои ангелы?»

«На 8000».

С неподражаемым йоркширским акцентом Холден произнес:

«Э-э, чтой-то я сомневаюсь, спускаться ли».

Он услышал раздраженный голос Бадера:

«К черту все. Ты должен спуститься».

Тягучее молчание, а потом опять Холден:

«Не-а… ты при-азал тут сидеть».