Безнадега

Нельзя думать об этом, одернул себя Джонни. Потому что такие вот иисусы скауты ведут людей к гибели. Достаточно вспомнить Иоанна Крестителя, или тех монахинь в Южной Америке, или… Даже Гудини такое не под силу. Из-за головы.

Джонни понял, что он боится не только копа или тех темных сил, что хозяйничали в Безнадеге. Он боится и Дэвида Карвера.

– Мою маму, сестру, мужа Мэри убил не коп. – Дэвид посмотрел на Джонни, и взгляд этот живо напомнил ему Терри. Именно такими взглядами она сводила его с ума. Тызнаешь,очемяговорю,читалось в этом взгляде. Тыэтоточнознаешь,такчтонеотнимайуменявремя,прикидываяськруглымдураком.– Когда я был без сознания, я говорил с настоящим Богом. Только Бог не приходит к людям сам. Они до смерти пугаются Его и не могут сделать то, что Он от них хочет. Он появляется в другом образе. Птицей, столбом огня, горящим кустом, вихрем…

– Или человеком, – вставила Синтия. – Уж загримироваться-то Бог может под кого угодно. Вот тут терпение Джонни лопнуло.

– Это же бред! – взревел он. – Нам надо выметаться отсюда, разве вы этого не понимаете? Грузовик стоит на гребаной Главной улице, мы сидим в этом ящике без единого окна, коп может быть где угодно, даже за рулем этого гребаного грузовика! И… ну, я не знаю… койоты… стервятники…

– Он ушел, – спокойно ответил Дэвид, наклонился и взял еще одну бутылку джолт-колы.

– Кто? – переспросил Джонни. – Энтрегьян?

– Кантак.Не важно, в чьем он теле: Энтрегьяна, моей мамы или того человека, с которого это и началось. Всегда все одинаково. Всегда кантак,большой бог, хранитель. Он ушел. Разве вы этого не чувствуете?

– Я ничего не чувствую.

Непридуривайся,упрекнула его Терри.

– Не придуривайтесь. – Дэвид пристально смотрел на него, держа в руках бутылку.

Джонни наклонился к мальчику:

– Ты читаешь мои мысли? Если да, то я буду тебе крайне признателен, если ты уберешься из моей головы, сынок.

– Я лишь стараюсь убедить вас выслушать меня, – ответил Дэвид. Если будете слушать вы, послушают и остальные. Ему не потребуется посылать кантахови даже кантакапротив нас, если мы не достигнем согласия между собой. Если он увидит, что окно разбито, то ворвется и растерзает нас!

– Ладно, ладно, не надо играть на чувстве вины. Я, во всяком случае, ни в чем не провинился.

– Я этого и не говорил. Просто выслушайте, хорошо? – В голосе Дэвида слышалась мольба. – Вы можете себе это позволить, время есть, потому что он ушел.И трейлеры с дороги убраны. Не понимаете почему? Он хочет, чтобы мы покинули город.

– Вот и прекрасно. Так дадим ему то, что он хочет!

– Давайте послушаем, что хочет сказать нам Дэвид,– вмешался Стив. Джонни резко развернулся.

– Похоже, ты забыл, кто тебе платит, Стив. – Если он и сожалел, что эти слова сорвались у него с языка, тоне подал виду. Слишком сильно было желание выбраться отсюда, сесть за руль «райдера» и катить куда глаза глядят. Лишь бы подальше от Безнадеги. Желание это сильно смахивало на панику.

– Вы сами просили не звать вас боссом. Вот я и выполняю вашу просьбу.

– А как же Мэри? – спросила Синтия. – Он говорит, что она жива!

Джонни чуть не набросился на нее с кулаками.

– Ты можешь паковать чемоданы и путешествовать с Дэвидом на «ТрансБог эйрлайнз», но меня увольте.

– Мы его послушаем, – произнес Ральф.

Джонни изумленно вытаращился на него. Если он от кого и ожидал поддержки, так это от отца мальчика. Разве не он сказал в фойе «Американского Запада», что, кроме Дэвида, у него никого не осталось?

Джонни оглядел всех и пришел к неутешительному для себя выводу: они все были заодно, он остался в одиночестве. А ключи от грузовика лежали в кармане у Стива. Однако мальчик-то смотрел главным образом на него, Джона Эдуарда Маринвилла. Смотрел точно так же, как смотрели на него многие с той поры, когда в двадцать два года он опубликовал свой первый роман. Онто думал, что привык к этим взглядам, и, возможно, так оно и было, но сейчас дело обстояло несколько иначе. Джонни подозревал, что никто – ни учителя, ни читатели, ни критики, ни издатели, ни собутыльники, ни женщины – не хотели от него того, что желал получить этот мальчик. Пока он вроде бы просил только выслушать его, но Джонни опасался, что это всего лишь начало. Глаза, впрочем, не просто смотрели. Они умоляли. Забудьобэтом,парень,подумал Джонни. Когда люди хотят, чтобы ты сел за руль, автобус, похоже, всегда терпит крушение.