Безмолвная ничья

Пока еду по направлению к дому матери, размышляю о том, как мог Григорьев узнать мой адрес. Скорее всего, это дело рук Лаптева. Он один знал, где я живу. Я своими руками притащил к Кэт этого мудака.

Как ты мог, Кирилл, так опростоволоситься, спустя десятки лет безупречной маскировки? Да даже если бы меня разыскивали все федеральные службы безопасности — им не удалось бы приблизиться ко мне ближе, чем на сотню километров. А тут, блять, какой-то недоделок! В сердцах ударяю по рулю и тут же прихожу в себя. Сейчас, как никогда, я должен рассуждать здраво. Никаких эмоций. «Кира» сейчас нет, есть только Палач.

Сворачиваю за угол и глушу мотор. Разумеется, Сергеич меня не послушает. Верней всего, что за мной по пятам уже скачут его «горячие эстонские парни», которым я сейчас совсем не рад.

Понятно, что Григорьев не будет встречать меня в одиночку. Но так даже лучше. Я хочу увидеть панику в его бельмах, когда грохну последнего из его прихвостней и он поймёт, что остался со мной наедине.

Скинуть ребятишек не составило труда и к заброшенной постройке, когда-то служившей мне домом, я отправляюсь в гордом одиночестве. Скоро, маленькая. Ты только потерпи. Я уже рядом. Гложет мысль, что её уже, возможно, нет в живых. А может ранена? Затыкаю сопливую пасть того влюблённого идиота, что мешает сконцентрироваться на работе Палачу, и иду дальше.

Преодолеваю несколько полуразрушенных пролётов и вот я снова на пороге старой коммуналки. Прочь воспоминания. Проверяю функциональность оружия и толкаю дверь ногой. На всякий случай отклоняюсь, но ни попытки пальнуть в меня, ни растяжки не встречаю.

— Сынок! Не стесняйся! Проходи и чувствуй себя как дома! — из комнаты с разваленными стенами доносится голос ублюдка. — А то мы с нашей общей подружкой уже заждались!

Низкорослый уродец держит мою — обнажённую! — малышку Кэт за волосы, прижимая к её шее лезвие охотничьего ножа. Мелкая избита до кровавых ран и еле держится на ногах, но радость в её глазах опаляет мне сердце. Не смотри так на меня, Котёнок. Не надо. Нет здесь твоего Кира. Только Палач.

— Где же твоя охрана, чмо? Неужто возомнил, что сам со мной справишься? — ухмыляюсь, судя по выражению лица мелкой, очень нехорошо. Она не видела Палача ранее и если бы не этот блядский переплёт — никогда не показал бы ей его.

— Щенок, — лениво тянет Григорьев. — Не думаешь же ты. что я не готов к смерти? Вот только я уйду не один. Я с собой прихвачу кое-кого! — дёргает Катю за волосы, отчего она слабо вскрикивает, но остаётся стоять ровно, опасаясь ножа.

— И каков твой план? Зачем ты так тщательно напрягал свою единственную извилину?

— Я хочу предложить тебе мир. Ну в самом деле, не собачиться же отцу с отпрыском за какую-то шлюху, — он прижимает нож к горлу моей девочки так сильно, что проступает кровь и я бы уже бросился на него, но останавливает всё тот же нож. Не успею.

Не может больной урод быть моим отцом но, естественно, я пока не собираюсь это озвучивать. Мне нужно выиграть время. Рано или поздно его рука устанет и он попытается сменить положение, тогда-то я его и прихлопну. Можно, конечно, выстрелить ему в башку, но, опять-таки, не факт, что его грабля не дёрнется.

— Слушаю.

Он ухмыляется своими жёлтыми зубами — повёлся мудозвон.

— Я давно за тобой наблюдаю. Можно сказать, всю твою жизнь. Да, с твоей матерью не хорошо вышло. Но я тогда был молод, сам понимаешь, — распевает так, словно говорит о препарировании лягушки, а не загубленной жизни человека. Мразь. — Несколько лет назад я познакомился с твоим лекаришкой. Ему очень нужны были деньги, а мне позарез знать, чем ты живёшь. И, надо сказать, я был удивлён, когда узнал, что ты и есть тот самый Палач. Никогда бы не подумал, что такая, как твоя мамаша, может произвести на свет что-то стоящее. Но ты, видимо, пошёл в меня, из-за чего я и решил признать тебя. Хватит тебе уже безотцовщиной ходить. Я дам тебе всё, что нажили мой отец, а потом и я. Кирилл, это баснословные деньги. Я знаю, что моё предложение несколько запоздалое, но тебе больше не придётся бегать с пушкой наперевес. Весь город будет твоим. Разумеется, о завещании пока речи не идёт. Видишь ли, я знаю, на что ты способен, а потому… Кхе-кхе… Немного опасаюсь твоих необдуманных действий. Знаешь, я даже отдам тебе нашу общую игрушку. А что, пусть радует сынулю. Тем более, что мне она уже без нужды, хоть и признаться, нравилась больше остальных. Живучая, — заржал утырок и мне захотелось посмотреть на его кишки.

— Дальше что? — сжимаю ствол крепче, чтобы не промедлить.

— А дальше мы забудем о разногласиях. Всего-то. Ну, подумаешь, бабу не поделили. Так это же поправимо. Я верну тебе собачку, а ты прекратишь свою охоту на меня. Ну так что? — заискивающе глядит своими свинячьими зенками.

— Всего-то? Да не вопрос! — питаю надежду, что мой блеф выглядит правдиво. Только вот Григорьев не торопится убрать нож и меня это начинает злить. Вернее, зол я уже давно, а вот жажда крови всё возрастает.