Бежать

Она осторожно выбралась из-за деревьев и шагнула на ведущую к дому дорожку, стараясь не поскользнуться. По этой вечно пыльной и ухабистой тропе они с Роджером ходили в школу. Мама махала им, стоя на крыльце и говорила, чтобы прибегали домой к обеду.

«Если ты ещё раз подумаешь об этом, Мэг…» – она не закончила фразу. Мысль скользнула в вату и скрылась где-то в глубине.

Почти не замечая движения собственных ног, девочка приближалась ко входу в дом. Посреди стены слепым провалом зиял прямоугольник темноты. Сбоку чуть слышно скрипела дверь, покачиваясь на ветру. А в самом низу, как будто очищенные от налёта мрака, торчали две ступни. Совсем мокрые и, конечно, почти каменные на ощупь. Мэг не знала. Она и не хотела знать.

Заходить в дом расхотелось. Она ни на секунду не подумала о том, что Ночной Человек может быть там, внутри. Это казалось невероятным, невозможным, абсурдным. Это не пугало её просто потому, что не могло быть правдой. Но ноги… Две большие широкие стопы на самом пороге дома… Они заставляли думать о том, что ещё лежит на кухонном полу. О ом, что придётся оказаться в одной комнате со всем этим. В одной холодной, тёмной комнате.

Но стоило подумать о том, зачем она пришла сюда, стоило только представить себе одинокого мистера Питерса – и сомнения как рукой сняло. У Мэг даже не было времени удивиться собственной смелости: она уже входила внутрь.

Кажется, одна из её ног всё-таки задела то большое и мокрое, что растянулось где-то внизу. Кажется, она даже размазала часть его по полу. Это что-то было ужасно холодным. Кажется. Мэг только плотнее сжала губы и мотнула головой. Она продолжила идти вперёд, к лестнице. Всё это казалось до абсурдного неправильным – идти по дому совершенно босой, да, к тому же, оставлять повсюду грязные следы. Проходя комнату, она неотрывно глядела вверх – так упорно, что глаза начали болеть, а мир порыли радушные переливающиеся круги. Мэг была этому только рада.

Оставалось только подняться на второй этаж. До мистера Питерса было рукой подать. Девочка осторожно взялась рукой за перила и сделала первый шаг, а затем второй и третий. Обычно деревянные ступеньки были самым шумным местом дома: они то и дело протяжно скрипели, детские ноги топали по ним невозможно громко, здесь скакали многочисленные йо-йо и мячики для тенниса. Теперь же они не издали ни звука.

Уже на середине лестницы Мэг поняла, что почему-то старается не шуметь. Она как будто боялась, что те штуки, что растянулись на кухонном полу, услышат её и оживут. Те штуки уже не были её семьёй и мысль о том, что они протянут к ней свои мокрые руки, заставляла ступать как можно тише. Почему-то это ужасно разозлило Мэг. Она не боится их. Она не дура. Она может шуметь, потому что знает – никто не поднимется с места. Ей нечего здесь бояться.

Вот что она подумала. И топнула ногой, так громко, как только могла. А потом ещё раз. И ещё. Топая, она поднялась уже на три ступени, как вдруг сверху раздался еле слышный звук, заставивший всё её существо похолодеть. Это был щелчок затвора. Ужасно сухой, пропахший металлом и криком. Она замерла на месте, изо всех сил вцепившись в перила. Только бы не упасть.

Воцарилась тишина. Мэг казалось, что её сердце стало гигантским и теперь бьётся в каждой клеточке её тела. Бьётся оглушительно громко, так, что его слышно даже в лесу.

–– Только… Только попробуй… П-подойти сюда… Мр-разь… Я тебя… Я т-тебя добью, слы-ышишь!

Ей показалось, она сейчас умрёт от счастья. Это был голос Роджера. Ужасно тихий, слабый, он то и дело сбивался, он дрожал так сильно, что почти срывался в писк, но это был он.

«Роджер!» – хотела закричать она, но не могла. Слова встали комом в горле, смешались со слезами облегчения. – «Роджер, Роджер, я, это я!»

Вместо того, чтобы бросать силы на эти возгласы, которые всё равно никак не могли сорваться с губ, Мэг бросила их на то, чтобы оттолкнуться от ступеней и, громко-громко топая ногами, побежать наверх. В два прыжка она преодолела оставшиеся ступени и уже заворачивала за угол, когда смысл его слов наконец дошёл до её сознания.

Она вылетела в коридор второго этажа, не успевая затормозить. Ногти распороли обои на стене, ступни попытались извернуться в другую сторону, но бесполезно. Её так и вынесло вперёд, в объятья темноты и узкого пространства.

Прямо перед лицом Мэг, всего в каких-то тридцати сантиметрах, оказалось что-то длинное и круглое. Дуло винтовки, успела подумать она. А ещё успела увидеть глаза Роджера – перепуганные глаза на бледном веснушчатом лице.

«Нет, Роджер!» – так и не закричала она. Только дёрнулась, содрогнулась всем телом.

Грохота она не слышала. Всё просто поплыло куда-то вверх. Голова брата, белое пятно среди темноты, завертелась где-то в самом низу мироздания. Мэг знала, что он трясёт ею, как будто говорит «Нет», потому что это должно было исправить ошибку. Мэг знала, что он напуган настолько, насколько хочет сейчас разрыдаться. А ещё она знала, что сейчас в целом мире нет человека несчастнее, чем её брат.