Бежать

Почему-то в этот момент ей в голову пришла странная мысль. Теперь мыслям приходилось трудно – чтобы достичь сознания Мэг, им нужно было пробиться через скопившуюся в её голове вату. По крайней мере, так это ощущалось. Ваты было много, и она плотно набила собою всю черепную коробку девочки. Так было гораздо проще и куда менее больно.

Поначалу мысль была настолько слаба, что Мэг и не заметила её. Но, чем больше времени проходило, тем дальше и прочнее крепились её корни, тем уже вата могла их сдержать. В конце концов непрошенная и какая-то даже глупая, она сделалась ужасно громкой. Теперь она кричала с такой силой, что игнорировать её было невозможно.

И тогда эта идея вырвалась наружу – безвольные губы Мэг шевельнулись и выпустили её под дождь:

–– Нужно забрать мистера Питерса.

Сказав это, девочка сделала попытку подняться. Сперва вышло плохо: всё её тело тряслось от холода и усталости. Но со второй попытки ей всё же удалось обуздать свои руки и ноги. Теперь она, почти выпрямившись в полный рост, прижималась к стволу векового дуба. Его пропитанная влагой кора царапала ладони, но Мэг этого не замечала.

Она сделала пару неуверенных шагов. Идти было трудно, на неё будто что-то давило сверху. Но девочка упорно продолжала двигаться вперёд. Мысль теперь завладела всем её существом. Под её влиянием она осторожно оторвала руки от дерева и, покачиваясь из стороны в сторону, неверной походкой пошла вперёд – туда, откуда несколько часов назад чудом спаслась.

***

Лес Мэг знала очень хорошо. Всё-таки, она проводила под его боком каждый день своей десятилетней жизни. Поэтому теперь найти обратную дорогу не составило особого труда. Она даже не успевала думать о том, как выбраться к дому. Ноги сами волочились в нужном направлении – то и дело спотыкаясь друг друга, заплетаясь в сорной траве и комьях грязи. Они знали, куда идти, хоть и понятия не имели зачем. А вот Мэг имела.

Мистер Питерс был их морским свином. Ужасно старым и лохматым, почти не двигающимся и не издающим никаких звуков. Обычно он спокойно сидел в своей клетке на втором этаже и часами жевал салатный лист, уставившись в стену. Его привыкли не замечать, но Мэг очень его любила. Она даже иногда брала его в палатку, несмотря на запрет родителей.

«Мистеру Питерсу тоже интересно послушать тебя, Роджер» – разгорячённо шептала она брату, и он улыбался ей всеми своими веснушками.

Мистер Питерс обитал в их дома почти с самого своего рождения. Когда-то давно, три года назад, он был совсем маленьким и ужасно быстрым, а ещё постоянно верещал и просил есть. Мэг тогда побаивалась его, но теперь ей казалось, что они почти подружились. Иногда она приходила к его клетке – такой огромной, что там могло бы жить целое семейство таких же мистеров Питерсов – она рассказывала ему обо всём на свете. А иногда даже жаловалась или делилась секретами. Он, конечно, не мог ей ответить, а только мигал в ответ своими круглыми блестящими глазами-бусинками. Но девочка точно знала, что он всё прекрасно понимает.

То, что однажды мистер Питерс умрёт, она поняла совсем недавно. Более того, совсем недавно ей пришло в голову, что, скорее всего, он умрёт очень и очень скоро. И что в её власти немного отсрочить его смерть. Об этом ей сообщил папа. Именно по его совету она начала чистить клетку три, а то и четыре раза в неделю, постоянно следила за количеством корма в миске и очень-очень часто меняла воду.

Откуда же ей было знать, что свин переживёт всех остальных обитателей дома. Вот кого нужно было оберегать, подумала Мэг и снова почувствовала, как защипало где-то в носу.

Теперь она хотела вытащить зверька из дома. При мысли о том, что он сидит там, совсем один, напуганный и голодный, она приходила в ужас. Нельзя, ни за что нельзя было бросать там этот последний кусочек тепла и света. Последнее, что ещё дышало среди развалин прежней жизни. Она думала про то, что он, наверное, забился в угол клетки и не понимает, что происходит. Не знает, что это был за шум. Хочет пить и есть. Хочет, чтобы кто-то подошёл к нему и сказал пару слов.

О том, что вчерашний ночной человек (человек ли?) мог причинить вред её питомцу, Мэг почему-то не думала. Она боялась этого, конечно, но думать не смела. Откуда-то в ней поселилась уверенность, что, если много об этом размышлять, это случиться на самом деле. Он не мог тронуть мистера Питерса. Не мог. Да он бы просто не посмел…

Когда сквозь сетку веток и уже почти невидимую пелену дождя наконец показался дом, всё тело Мэг так и дёрнулось от напряжения. Ей почему-то не было страшно. Она вообще не чувствовала ничего, кроме дикого желания вытащить несчастное животное из логова смерти. Но вместе с тем сам вид этого здания, сам тот факт, что оно всё ещё стоит здесь – стоит, как ни в чём не бывало, целое и невредимое – потряс её до глубины души. Этот дом, их дом, как будто не знал о том, что произошло в его утробе, что случилось с людьми, сделавшими его частью своей семьи. Это злило Мэг, выводило из себя. Это сводило с ума.