Бездыханные ІІІ

— Когда мы еще полностью заключены в умерших? — уточнил Грим, и я утвердительно кивнула. — Ну, как бы это объяснить проще…  Мы помещаемся в человека не после его смерти, а тогда, когда он только был услышан в Бездне. Вот, например, Лилит была в тебе уже в следующую минуту после того, как ты спаслась от своего дяди. Да-да, не удивляйся, мне рассказали историю твоей смерти перед тем, как несколько месяцев назад отправить в этот город, — добавил он, заметив мой удивленный взгляд. — Но это не важно. Короче, уже тогда происходит рождение твоего демона. Но он еще без сознания, связан по рукам и ногам в твоем разуме. Демон приходит в сознание спустя некоторое время, когда человек осознает, что он уже мертв, и начинает паниковать и излучать сильные эмоции. В момент пробуждения мы, демоны, словно новорожденные дети: мы не знаем, где мы; не знаем, что случилось; а иногда даже не знаем, кто мы. Все, что у нас есть — это догмы Кодекса Чести Демона, которые мы знаем с момента нашего воображаемого вздоха, и огромное желание поскорее избавится от оков, не дающих нормально мыслить. Эти оковы — цепи вашего разума, связывающие нас и человека воедино. Это ваша защита, стена, замок…  Называй, как хочешь. Постепенно, когда человек проявляет сильные эмоции либо, наоборот, впадает в депрессию и пускает всё на самотек, цепи ослабевают, повязки развязываются, и мы постепенно начинаем осознавать происходящее. У кого-то этот процесс занимает от нескольких дней до нескольких лет, а кому-то и несколько часов достаточно. Когда мы окончательно приходим в себя, мы начинаем слышать ваши мысли и видеть картины, которые вы представляете, думая о том или ином. Видеть и слышать настоящий мир мы не можем. Благодаря мыслям человека и этим картинам мы постепенно изучаем язык, на котором говорит человек. До этого мы знали лишь язык Бездны. Изучение так же протекает по-разному. Кому-то нужно больше, кому-то меньше времени. Но почти всегда к тому моменту, когда первые части тела освобождаются (это почти всегда либо рот, либо уши, либо глаза), мы знаем язык человека так же хорошо, как и он сам. Мало того, у нас есть определенные знания о мире и жизни человека благодаря его мыслям и воспоминаниям. Кстати, вместе с тем, как ослабевают цепи, к нам постепенно возвращаются маленькие кусочки воспоминаний истинных демонов Бездны. И, накапливая все это, мы словно взрослеем. Ты, кстати, могла заметить, что твоя Лилит сперва была словно ребенок, с присущим ему вспыльчивым характером и даже голосом. Но в большинстве случаев демоны стараются вложить в человека достаточно большую частицу своей силы, чтобы она с самого начала была «взрослой». Ну а дальше всё просто. Выжидаем момент, когда человек будет готов, и пожираем его. Либо, если не повезет, нас пожирает уже прорвавшийся демон. Выживает сильнейший. Вы называете это законом джунглей.

Парень замолчал. Воспользовавшись паузой, я спросила:

— А разве это честно? Вы же частицы одного целого. Так почему пожираете друг друга? Или это Алан придумал?

Грим отрицательно покачал головой.

— Нет, такое было с самого первого нашего появления на Земле. Алан лишь привел это в порядок и сам собрал сильнейших.

— Всё равно я не понимаю.

— Ну, как тебе объяснить…  Это наши инстинкты. Нет, даже не так. Это идея, заложенная в нашем разуме. Миссия. Из всех существующих демонов одного вида должен выйти самый сильнейший. Семь сильнейших выполнят то, что хотели настоящие демоны семи смертных грехов, посылая нас в этот мир.

— А ты знаешь, что они хотят? — аккуратно спросила я, внимательно глядя на парня.

Грим смерил меня долгим и внимательным взглядом и ответил:

— Да. Но, сама понимаешь, я не могу ничего тебе рассказать. Но, чувствую, что очень скоро ваша компания умерших об этом узнает.

В этот момент таймер на духовке, который я предусмотрительно установила, когда положила пирог, зазвенел, извещая, что время вышло и выпечка уже должна быть готова. Я открыла духовку. Пирог достаточно подрумянился, но, когда я проткнула его зубочисткой, она оказалась немного влажной, так что я скрутила градусы на ноль и оставила пирог доходить. Раз Грим все же чувствует вкус, значит, нужно сделать всё как полагается, а то вдруг он заставить меня ещё что-то приготовить.

Примерно через десять минут всё было готово. Я вытянула противень голыми руками и положила его на обеденный стол. Яблочный пирог вышел отличным по виду и, судя по довольному виду Грима, ещё и по вкусу.

— М-м-м…  — протянул он, спокойно пережёвывая большой и очень горячий кусок. — Это просто объедение!

Я глядела на него с легкой завистью. Мне тоже хотелось ощутить вкус свежей выпечки, почувствовать во рту кисловатость яблок, вдохнуть этот непревзойденный запах посыпного сверху ванильного сахара. Но всё, что я чувствовала, — это вкус, отдаленно напоминающий свежий хлеб с отрубями. Он был великолепен, но, как говорил Грим, слишком частое удовольствие нередко перерастает в пытку.

— В чем дело? — внезапно услышала я голос своего гостя, что вывело меня из размышлений.