Бездомыш. Предземье

И рука… Хорошо ведь, что левая. Если правой бы лишился, сложнее бы было. И вообще, надо радоваться, что только по локоть оттяпана. Выше бы — и не факт, что смог бы кровь остановить, перетянув верёвкой плечо. Гордись сыном, Лина — не помер, рану факелом прижигая. А оно, ой как больно. Герой. Храбрец. Одарённый.

Калека…

Глава четырнадцатая — Шёпот тьмы

— Я прошёл испытание.

Но в пустых глазах Айка нет радости. Даже эта короткая фраза далась ему с огромным трудом. Ноги друга не держат. Попробовавшие его было поставить на землю оргары тут же подхватили заваливающегося парня под руки. Вернее, подмышки.

— Мы почистили его рану, нанесли мазь, — сообщил один из снежников. — Загноиться не должна.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Донесите его до нашего лагеря. Я вперёд побегу. Подготовить всё надо.

Лина прикончит меня. Я и сам себя готов прикончить. Ну зачем я поддался?

— Нашли! Сейчас принесут, — успокоил я наших, подбежав к лагерю. — Живой!

— Принесут? Почему принесут? Что с моим мальчиком⁈

Я схватил Лину за руку и держал, не давая ей вырваться. Как же хочется призвать беса, но нет — это моя ошибка, и за свой глупый поступок отвечать только мне.

— Испытание было сложным, но Айк справился. Всё закончилось. Он очень устал. Видно, провёл в Бездне не один день. Ему нужен отдых. И отъедаться. Успокаивайся давай. Чай не глупая девка уже. Хорошо всё.

Я прижал к себе переставшую сопротивляться Лину и, гладя по спине, успокаивающе шептал на ухо.

— Ты его не ругай сейчас, ладно? Айк твой взрослый уже, настоящий охотник. Мы в походах тоже жизнью рискуем. Мужикам по-другому никак.

Постепенно Лина перестала дрожать. Материнская любовь — ничего нет сильнее. Вот и мне вернуть мамку бы… Но я с долей сиротской своей давно свыкся. И забыл уже, как меня мать ругала малого, когда шкодил и повсюду лез. У меня теперь Вея за мамку.

Как про руку сказать то…

— А за руку не переживай. Халаша на ноги подняли и Айка починим. На одарённого лекаря деньги есть…

— Что⁈ — вырвалась Лина из моих объятий.

Но в этот момент к лагерю как раз подошли несущие Айка оргары, и женщина, позабыв про меня, бросилась к сыну.

— Сынок! Айк! — подлетела она к остановившимся снежникам.

— Что с ним? Как он? — всего на шаг отстала от Лины заплаканная Вея.

— Тише, женщины, — остановил их старший оргар. — Он спит.

Ну, хоть Айку повезло. Спрятался от матери в мире снов. И отлично. Не нужны ему сейчас, ни слёзы её, ни тем более гнев. Пусть меня лучше кроет.

* * *

Айк проспал весь остаток дня, ночь и большую часть утра. К тому времени Лина уже успокоилась и сумела утешиться мыслью, что сын-калека — это куда лучше, чем сын-мертвец. О чём они говорили после его пробуждения я не знаю. Мы с Туменом как раз ходили в тот момент к крепи — взглянуть на орду.

Хорты явились с рассветом, и было их много. Тысячи серых копошащихся пятен растеклись по долине внизу. Часть пошла дальше, другие остались и долбят большими камнями ворота. Сверху оргары швыряют в них более мелкие. Штурм только начался, но уже ясно, что прорваться в долину у хортов не выйдет. Скальная стена чересчур высока, чтобы можно было забраться наверх, строя живые лестницы, а надумает враг подтащить к воротам таран, так оргары подготовили просто огромную кучу камней, которую в любой миг могут обрушить вниз, полностью завалив вход в пещеру.

В общем, ни хортам сюда не прорваться, ни людям из долины не выйти. Заперты мы. Только тайные козьи тропы нам в помощь. Но это сначала нужно с кручи отвесной незаметно спуститься — пригодных мест на то несколько есть — и потом на другую подняться, по-тихому низину пройдя. Сложно. Тумен опять повторил, что с детьми такой путь не осилить. Но пока всё равно ждём разведчиков.

— Ну что, друг? Сил наспал чуть? Рассказать готов, как с рукой так вышло? — вернувшись в лагерь, присел я возле Айка. — Ведь не демон выпал. Вижу, много ты времени в Бездне провёл. Лабиринт небось.

Выглядевший чуть лучше вчерашнего парень, опёршись спиной о дерево, сидел на расстеленной шкуре. На обычно весёлом, жизнерадостном лице застыли тоска с равнодушием. А ведь даже в застенках у ярла он всегда улыбался.

— Лабиринт, — вздохнул Айк. — Большой. Очень. Лучше демон бы был.

И такая усталость в глазах, что я вмиг передумал расспрашивать дальше. Отойдёт пусть сначала. Мы теперь никуда не торопимся. Но собравшись с силами, он заговорил снова.

— Я пока никому не рассказывал. Ни мамке, ни Вее. Может и не расскажу никогда. Но ты должен знать… Твой друг — трус. Предатель и трус.

И Айк опять замолчал. Трус? О чём он? От зубана меня тогда остался спасать. В Саноса-подлеца без раздумий стрелу пустил. В форте дрался на стенах, не дрогнув ни разу. А уж кого и как он предать в Бездне мог…

— Я рыдал, Кит. Плакал, как баба. Рыдал и рыдал, пока слёзы не кончились. И я… Я сдался. Понимаешь? Сдался. Лёг на землю и отказался бороться. Тебя подвёл… Вею предал… Я ведь люблю её. Очень сильно люблю. И мать… Я один у неё. Она бы дальше жить не смогла бы. Винила бы себя. Я её знаю.