Бездомыш. Предземье

На следующий день, дабы не возникло лишних вопросов, Халаш, Вея и остальные отправились на работу. Лину я на всякий случай оставил дома с малыми. Те, хоть и успокоились после вчерашнего, но пусть лучше при них побудет взрослый, умеющий в том числе очень даже неплохо, что и Айк подтвердил, обращаться с самострелом, которых у Лины две штуки, и оба заряжены. Мало ли — вдруг от Зимородовых, кто-то снова придёт посреди бела дня. Этим наглости хватит. Но бес успокоил, что вряд ли.

Мы же с Айком сначала отправились за повозкой. Боялся, что присмотренная ранее Линой, или уже продана, или не подойдёт нам, но та превзошла все мои ожидания. Высокая, на огромных, обитых железом колёсах. Доски толстые — той же стрелой не пробьёшь. Длины все четыре сажени, ширина — полторы. Внутри разбита перегородкой на две неравные части. В одной пустой пол, в другой, большей, по краям идут длинные лавки. Тут едут люди, там груз. Четыре узких окошка-бойницы. Высокие козлы, где трое усядутся запросто. Новьё. Буду первым хозяином. Не удивительно, что стоит так дорого. Целый дом на колёсах.

Мастер, что её делал, сказал, что четвёрка коней тут бы лучше, но и пара потянет. Тут выбора не было. Мы с бесом вчера обсудили все траты. Взять лишний золотой на пару даже самых простых рабочих лошадок мне негде. И так всего семь монет с хвостиком серебра остаётся в запасе. Но тут Айк решил меня удивить и вытащил из кармана кошель.

Оказывается, мой друг берёг на чёрный день, подаренную ещё давным-давно Вепрем монету. Золотую монету. Вчера я проговорился, что его зимовка в застенках обошлась мне недёшево, и Айк, который про взятки тюремщикам ничего знать не знал, возмущался, что ему не сказали про это. Теперь вот решил, мол, внести в траты на переезд свою долю. Но это он ещё про наш сговор с бесом не в курсе. Четыре коня — хорошо, но на двадцать долей троерост свой поднять по триаде — значительно лучше и сильно дороже.

Когда перегнали повозку домой — с лошадьми во двор с трудом влезла — и я рассказал Айку, чего, сколько, а главное: зачем ему сейчас предстоит прикупить, он едва дара речи не лишился. Очухавшись, даже было пытался противиться — мол, сам в своё время добудет бобы. Пришлось объяснить, что это не в долг и не в дар. Путь нам предстоит долгий, длинный и, наверняка, не лишённый опасностей. Кто поможет мне семью защитить, если что?

Убедить получилось, лишь, когда ему сунул под нос свою новую бумагу. Впечатлил — не то слово. Мол, смотри — на себя ещё больше потратил. Будешь рядом с богатырём-Китей совсем слабосилком смотреться, если откажешься. Помогло. Айк отправился по торговцам бобами — скупать всюду по чуть, чтобы внимание не привлекать к себе такой кучей за раз. Я же двинулся в оружейную лавку.

Там, как и было уговорено, выпустил беса, чтобы тот копья и особенно меч выбрал сам. Я — охотник, не воин. Драться этим длинным ножом не умею особо. В школе кой-чему научили, конечно, но в первую очередь эта покупка для Ло. Он уж точно умеет махать ей, как надо. Бес, похоже, вообще всё умеет. Теперь вечно придётся на поясе эти неудобные ножны таскать. Но привыкну — куда мне деваться?

И вот вечером вся семейка от велика до мала занимается сборами. Халаш ткацкого мастера предупредил, что какое-то время на работу у наших ходить не получится. Мол, домашние важные дела. Уезжать по утру будем молча и тихо. Ни Брав с Хобой, ни школьные мои дружбаны — а ведь Раста обещал свести с Броном — никто знать не будет, куда мы девались. Паромщиков если только кому поспрашивать мысль придёт. Но и то по горячим следам. Те катают через пролив народ толпами. Пяток дней — и забудется полная детворы повозка при черноволосой красавице и паре юнцов. Ищи потом нас — обыщись. Уж не терпится с Муна убраться.

* * *

— Не положено в трюме. Высаживай всех.

— Да малые там только. Безбумажные ещё все. Мамка моя опекуншей при них. Вот, написано же.

Паромщик, чьим делом было определять размер платы за переправу, внимательно просмотрел документ. Наши с Линой, Веей и Айком бумаги он уже нам вернул.

— Мне без разницы на года. Считаем по головам. Лошадиные головы одна цена, людские — другая. И тарантайка ваша, кстати, на два места тянет — здоровая больно. Выгоняй всех. Люди только на палубе. Правила.

Деваться некуда. Высадили из повозки детвору, и Айк по скату погнал лошадей в трюм парома. На палубу потом уже оттуда и вылезет, а нам всем топать на другой край, к пассажирскому трапу. Народу там толпится изрядно. Людей ещё не начали запускать — сперва груз.

Паромщик ещё раз всех пересчитал и озвучил мне цену. Я расплатился, и дядька выдал мне посадочные бирки-дощечки на каждого. Теперь можно идти к трапу, что мы и сделали.