Бездна (Миф о Юрии Андропове)

Лифт остановился. Разошлись дверцы. Американец вышел на лестничную площадку. Застекленная дверь в коридорчик, тускло освещенный, повернуть направо… Сердце бешено колотилось, и унять его клокотание в груди было невозможно.

Вот она, ее дверь! Ее! Он узнал, вспомнил: дверь обита черной клеенкой, и возле замочной скважины кусок обивки оторвался, висит рваным клоком, и у него белая изнанка.

И сейчас он висит, этот кусок обивки…

Минуту, может быть, две, Жозеф смотрел на этот клок клеенки, собрав всю свою волю: «Успокойся, успокойся, успокойся!…»

Наконец он нажал кнопку звонка. За дверью застрекотало, громко и требовательно. Тишина… Глазка в двери не было.

Жозеф позвонил еще раз.

И за дверью послышались неторопливые шаги.

«Она дома! — Жаркая волна счастья с головой накрыла его.— Лиза! Моя любимая…»

Дверь открылась. В ее проеме стояла старая женщина, простоволосая, неряшливая, в затертом байковом халате, застегнутом на две пуговицы; полы халата разошлись, и была видна нижняя рубашка голубого цвета.

«Родители… Наверно, к Лизе приехали родители…»

Женщина, щурясь, подозрительно смотрела на американца.

— Вам кого? — спросила она; голос был хриплый, простуженный.

По интонации, может быть интуитивно, он понял смысл вопроса.

— Лиза…— сказал Жозеф,— Лиза…

— Какая еще Лиза? — Женщина попыталась закрыть дверь, но Рафт, вцепившись в ручку, удержал ее.

— Здесь живет Лиза… Позовите ее. Лиза! — крикнул он громко.— Лиза!…

— Дед! — в свою очередь закричала старуха дурным голосом.— Тут хулиган какой-то, иностранный! Ой! Помогите!

В передней появился жилистый старик в пижамном мятом костюме (потом Рафт сделал предположение, что он вылез из-под одеяла) с перекошенным злобой и решительностью лицом, иссеченным глубокими морщинами. Он оттолкнул старуху, дернул на себя дверь, и теперь через узкую щель была видна только его голова. На Жозефа смотрели злые, насмешливые глаза.

— Ну? Чего надо, бусурманская рожа? — Старик говорил почти спокойно, и в его спокойствии ощутил американский журналист некую темную победную силу.— Чего надо, спрашиваю?

Не зная слов, Рафт понял смысл сказанного.

— Мне нужна Лиза.— Он уже понимал всю бессмысленность и безнадежность своих усилий, бессмысленность говорить с ними по-английски.

— Нет тут никакой Лизы! И никогда не было! Понял?

Дверь захлопнулась. За ней прогремела цепочка.

В полном отчаянии Рафт опять нажал кнопку звонка и не отпускал с нее палец. За дверью звонок звонил, звонил… А Рафт умолял:

— Да откройте же! Нам нужно объясниться… Скажите, где Лиза, и я уйду…

— Хулиган! — завизжала старуха, похоже, крича в замочную скважину,— Бандит! Я сейчас в милицию позвоню!…

Слово «милиция» Жозеф понял.

«Все! — приказал он себе.— Успокойся. Угомонись!»

Спускаясь в лифте вниз, он решил: «Я найду ее. Я найду ее во что бы то ни стало!»

Бодался теляти с дубом…

Как только американец вышел к проезжей части широкого проспекта (он был пуст, слабо освещен тусклыми фонарями, машины проезжали редко), метрах в ста от него показался зеленый глазок такси. Рафт поднял руку. Машина остановилась.

Садясь на заднее сиденье, Жозеф, даже не взглянув на водителя, сказал:

— Отель «Националь».

— Будет сделано, шеф. Нон проблем.

В аптеке на улице Горького недалеко от отеля Рафт купил сильнодействующее снотворное (так он и объяснил одной из продавщиц, которая говорила по-английски: «Нужно сильнодействующее». Ему назвали лекарство, объяснили: «Одну таблетку за полчаса до сна»).

Дежурному администратору «Националя» он сказал:

— Завтра утром разбудите меня, пожалуйста, телефонным звонком в восемь тридцать.

— Непременно, господин Рафт. Конверт ваши друзья получили. Сказали, что вечером будут звонить.

— Спасибо.

Жозеф принял ванну, в девять часов вечера поужинал в кафе на четвертом этаже, там была итальянская кухня — он любил острые специфические блюда из рыбы. У себя в номере, в спальне, поставил телефон на тумбочку рядом с подушкой, отыскал в спортивной сумке нужную ему на утро записную книжечку, положил ее рядом с телефоном.

«Все. Спать. Необходимо хорошо выспаться».

Он проглотил таблетку снотворного, запив ее стаканом боржоми, разделся, лег в кровать, погасил свет и… не заметил, не ощутил, как упал, провалился в крепкий, беспробудный сон.

3 августа 1982 года

…Его разбудил телефонный звонок. Не открывая глаз, он (сразу вспомнив разработанный вечером план) нашарил трубку, прижал ее к уху:

— Я слушаю.

— Доброе утро, господин Рафт. Время — половина восьмого.

— Благодарю.

— Вчера вечером вам несколько раз не могли дозвониться. Справлялись у нас, у себя ли вы в номере.

— Я очень крепко спал.

— Мы так и объяснили. Удачного дня, господин Рафт.

— Благодарю.

«Полчаса на туалет, одеться надо соответственно, официально».

В восемь часов утра Жозеф в строгом черном костюме-тройке, в белой рубашке, воротничок которой подчеркнуто аккуратно стягивал тоже черный галстук с еле заметными золотыми блестками, взял в спальне записную книжку с нужными ему телефонными номерами и прошел в кабинет.