Читаем Безбилетный пассажир полностью

– Но, Кеннеди! – Таланкин тоже помахал пальцем.

Представитель поднял руки: «Джаст э моумент!» и скрылся за дверью.

– Побежал докладывать, что мы не соглашаемся, – догадался Таланкин.

– Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает! – запел я. В самолете мы угостились бесплатной выпивкой, и настроение у нас было приподнятое.

– А ну заткнись! – рявкнул Бондарчук.

Сел и включил на полную мощность свой маленький транзисторный приемник. (Бондарчук купил его в Мексике в прошлую поездку, очень им дорожил и с ним не расставался. Это был первый транзисторный приемник, который я увидел.)

Возвратился представитель компании с каким-то молодым человеком. Путая польские и русские слова, тот объяснил, что до Монреаля мы летели «Шведскими авиалиниями», а здесь должны пересесть на самолет канадской компании «Кеннеди пасифик», представительство которой находится в следующем зале. И там нами займутся: устроят в гостиницу, накормят, а завтра отправят в Мехико.

<p>Утка</p>

На следующий день в аэропорту Мехико нас встретили советник посольства и переводчица Люся Новикова. Разместились по машинам: Бондарчук и Скобцева поехали с советником посольства, а мы с Таланкиным – с Люсей. Водитель у нас был свой, посольский. Как только машина тронулась, Люся (она сидела впереди) повернулась к нам:

– Что нового в Москве?

– Ничего.

– Сегодня здесь по радио говорили, что у нас переворот. Якобы Хрущева сняли, а власть захватили Молотов, Каганович и Маленков. Утка?

– Бог ее знает. Мы уже два дня летим. А вы из посольства позвоните и спросите.

Люся вздохнула и отвернулась.

Мексика. Жара, пальмы, едем в шикарной машине по широкому шоссе. А в Москве минус семь и, может, переворот…

– А в общем-то, что в лоб, что по лбу. Одна компания, – изрек я.

Люся с упреком посмотрела на меня и показала глазами на водителя.

Въехали в город. На улицах много людей. Много гитаристов в сомбреро, ряженых.

– Сегодня у них большой католический праздник, – объяснила Люся.

Свернули на главную магистраль, там по осевой двигалась нескончаемая процессия: респектабельные синьоры и синьориты, старушки и старики, дети, полуголые индейцы в национальных костюмах… И все – на коленях.

– Они так три километра до собора ползут, чтобы им грехи простили, – объяснила Люся.

Подъехали к посольству. У ограды – толпа журналистов. Охрана открыла ворота, и мы, вслед за машиной советника, въехали на нашу территорию. Ворота за нами тут же закрыли.

– Слышали? – спросил нас Бондарчук, когда мы вышли из машины.

– Т-сс! – советник поднес палец к губам и показал на журналистов.

Нас провели к послу. Посол усадил нас в кресла.

– Ну, как долетели?

– Спасибо, нормально. Товарищ посол, что-нибудь прояснилось…

– А как вам гостиница? Вас в «Хилтоне» поселили? – перебил Бондарчука посол.

– Они там еще не были, – сказал встречавший нас советник. – Мы к вам прямо из аэропорта.

– Товарищ посол, нам сказали… – начал я.

– Вам повезло, товарищи, – снова перебил посол. – Сегодня в Мехико религиозный праздник. Люся, обязательно своди и покажи.

Тут в кабинет вошел человек и передал послу листок бумаги. Посол взглянул на листок и заметно повеселел:

– А вечером организуем пресс-конференцию и небольшой прием! В честь вашего прибытия! Не возражаете?

– А если спросят насчет переворота, что отвечать? – спросил Таланкин.

– Никита Сергеевич – верный ленинец, – отчеканил посол. – Советский народ поддерживает его курс, и никаких переворотов у нас нет и быть не может! Пусть не надеются!

Когда мы вышли, ни одного журналиста перед посольством уже не было.

<p>Люся и кардинал</p>

Прямо из посольства Люся повезла нас смотреть праздник, – пока он не кончился. У соборной площади мы вышли, а машины с вещами отправили в гостиницу.

– Только держитесь все вместе, а то потеряемся, – предупредила Люся.

На площади перед собором – тысячи и тысячи людей. Из динамиков доносится приятный голос…

– Сегодня сам кардинал службу ведет, – сказала Люся.

Таланкин еще в Москве купил восьмимиллиметровую камеру. И, как только вышел из машины, принялся все снимать. В результате мы его потеряли. Попробовали искать, да где там! Все, привет, пропал Таланкин: где гостиница – не знает, языка не знает. И денег у него нет (Скобцева еще не выдала нам суточные.)

Люся подвела нас к конной статуе:

– Стойте здесь и отсюда ни шагу! – и исчезла.

Через десять минут из динамиков послышалась какая-то возня, и вдруг мы услышали Люсин голос. Люся кричала:

– Таланкин! Посреди площади конная статуя! Подходи к ней! Конная статуя! К передним ногам!

Опять какая-то возня, пререкания по-испански, люсино «пардон» и снова бархатный голос кардинала, читающего молитву.

До сих пор не могу понять, как маленькая, худенькая Люся умудрилась сквозь плотную толпу проникнуть в собор, а там еще добраться до алтаря и оттеснить от микрофона кардинала.

– А, ерунда, – отмахнулась Люся, когда мы ее потом стали расхваливать. – Вот когда я в Москве в ГУМе сапоги покупала, это действительно был подвиг!

<p>Свободная пресса</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнеописания знаменитых людей

Осторожно! Играет «Аквариум»!
Осторожно! Играет «Аквариум»!

Джордж Гуницкий – поэт, журналист, писатель, драматург.(«...Джордж терпеть не может, когда его называют – величают – объявляют одним из отцов-основателей «Аквариума». Отец-основатель! Идиотская, клиническая, патологическая, биохимическая, коллоидная, химико-фармацевтическая какая-то формулировка!..» "Так начинался «Аквариум»")В книге (условно) три части.Осторожно! Играет «Аквариум»! - результаты наблюдений Дж. Гуницкого за творчеством «Аквариума» за несколько десятилетий, интервью с Борисом Гребенщиковым, музыкантами группы;Так начинался «Аквариум» - повесть, написанная в неподражаемой, присущей автору манере;все стихотворения Дж. Гуницкого, ставшие песнями, а также редкие фотографии группы, многие из которых публикуются впервые.Фотографии в книге и на переплете Виктора Немтинова.

Анатолий («Джордж») Августович Гуницкий

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии