Безбашенный Хэллоуин

Я пересек улицу и продолжал бежать. Я понятия не имел, куда направляюсь. Я должен был как можно дальше уйти от этого дома и от этих страшных детей.

Я бежал, пока острая боль в боку не вынудила меня перейти на трусцу.

Дома закончились, и я вдруг обнаружил, что бегу между двух заросших деревьями участков.

Когда я свернул за поворот дороги, бледный свет омыл землю, асфальт и меня.

Я поднял голову и увидел, что луна выкатилась из-за туч. Лунный свет посеребрил деревья, отчего они стали похожи на силуэты призраков.

Мои кроссовки стучали по асфальту. Я тяжело дышал, сердце колотилось, в боку поселилась ноющая боль.

Куда все подевались?

Как так вышло, что в ночь Хэллоуина я оказался на улицах совершенно один?

Я остановился, заметив какое-то движение в траве на пустыре. Сощурился, пытаясь разглядеть получше.

Собака? Вставший столбиком кролик?

Я приблизился на один шаг.

Что-то поднималось из травы, очень медленно, покачиваясь, словно маленькое деревце, и тянулось, тянулось к темному небу…

— О, нет! — простонал я. — О неееет!

17

Рука!

Человеческая рука.

Я судорожно сглотнул, не веря своим глазам. А из-под земли уже высунулась вторая рука и задергалась, стряхивая комья земли.

Обе руки потянулись вверх, хватая воздух, сжимая и разжимая пальцы.

Молча взирал я на эту картину, озаренную жутким бледным сиянием луны. И увидел другие руки, пробивающиеся из-под земли.

Они стряхивали грязь и тянулись вверх. Поднимались над травой. Сжимались в кулаки и тут же разжимались снова. Пальцы крючились, словно кого-то хватая.

Уже дюжина рук вылезла из земли. Потом еще дюжина; в лунном свете они переливались зеленым и желтым.

Руки все поднимались и поднимались. И хватали, хватали воздух. Раздвигали землю, и тянулись… тянулись…

А потом показались головы. Человеческие головы. Волосы заляпаны грязью. Истлевшая кожа свисает с черепов.

Голова за головой поднимались они из земли.

Они смотрели на меня молящими глазами, эти изуродованные лица, разинувшие рты, будто в страдальческом вопле.

— Возьми меня с собой, — проговорил один из них надтреснутым шепотом.

— Нет. Меня возьми! — прокаркал другой.

— Возьми меня с собой. Возьми меня с собой, — поднялся над землей нестройный хор.

И они потянулись ко мне — все как один — вытягивая себя из-под земли, пальцы сжимались и разжимались, а глаза, эти запавшие в глазницы глаза, молили, молили….

— Возьми меня с собой.

Как такое возможно? Как могут мертвецы вставать из земли?

От чего они умерли? Что здесь происходит?

Я зажмурился. Заставил себя отвернуться от этого безобразного, пугающего зрелища.

А потом бросился бежать, хотя ноги поначалу подкашивались. Бежал изо всех сил, пригнувшись и вытянув руки вперед.

Ноги все еще плохо меня слушались. Горло стянуло так, что я едва хрипел. Но я бежал, бежал сломя голову, бежал, не снижая скорости. Бежал по тропе, петляющей среди деревьев.

И остановился, вскрикнув, когда деревья окончились.

Когда земля окончилась.

И я уставился в пропасть. Расщелину. Трещину в земле.

Провал?

Да!

Я все-таки его нашел. Я вернулся к нему.

Воронов провал простирался передо мною во мраке.

— О, слава тебе, Господи! — выдохнул я.

Я наклонился вперед, упершись руками в колени. И терпеливо ждал, когда дыхание восстановится. Ждал, когда прекратится головокружение, когда кровь перестанет стучать в висках.

Так я простоял минуту, может быть, две. Задыхаясь… задыхаясь… и не сводя глаз с провала.

Раз я уже перепрыгнул, убеждал я себя. Смогу и второй.

И тогда я окажусь дома. Тогда я буду далеко от этого пустынного, страшного места.

Почувствовав себя, наконец, более-менее нормально, я разогнулся. И шагнул к краю провала.

— Нет проблем, — пробормотал я. — Это мне раз плюнуть.

Я перевел взгляд с крутого обрыва на темные камни внизу.

И вскрикнул, увидев тело. Мальчика, распростершегося на дне. Он лежал на животе, раскинув руки и ноги, словно хотел обнять эти острые камни.

Кэл?

Кэл?!

Задрожав всем телом, я упал на колени. Перегнулся через край пропасти, чтобы разглядеть получше.

Кэл?

Кэл, должно быть, вырвался из дома мистера Бенсона и последовал за мной. Наверное, он тоже пытался перескочить на другую сторону.

И промахнулся. Промахнулся.

И теперь мой друг — мой лучший друг — лежит там, разбившийся, неподвижный и бездыханный.

— Кэл? — позвал я сиплым, дрожащим голосом. — Кэл? Ты живой? Ты меня слышишь?

Нет.

— Кэл? Ты можешь двигаться? Ты мо…

Эге.

Постойте-ка.

Вцепившись руками в землю, я еще дальше перегнулся через край провала. И наклонялся, пока чуть не кувыркнулся вниз.

Кэл?

Нет.

Не Кэл.

Сильно прищурившись, склонившись над пропастью, насколько позволяла осторожность, я увидел, что отнюдь не Кэл растянулся на камнях внизу.

Не Кэл. Не Кэл. Не Кэл.

Это был я.

18

— Ахххххххххххх!

Весь воздух вырвался у меня из груди, подобно взрыву.

От потрясения меня зашатало.

И прежде, чем я успел отпрянуть от края пропасти, я начал падать.

Но едва я повалился вперед, как сильные руки схватили меня за плечи. Кто-то потащил меня обратно. Вытащил на твердую землю. И швырнул — с невероятной силой — швырнул на спину.

Поскуливая от потрясения, с вздымающейся грудью, я уставился на Норба.