Безбашенный игумен

У небесного закона

Мы в залоге испокон.

Наступает год Дракона —

Здравствуй, дедушка Дракон!

Вместо дедушки Мороза

Возглавляешь ты парад,

В состояние гипноза

Погрузив электорат.

У тебя глаза, как плошки,

Без особенных примет,

И летим, летим, как мошки,

Мы на этот тусклый свет.

И у тех, кто не был порот,

А кто был – у тех вдвойне,

Холодок бежит за ворот

И оттуда по спине.

Горе нам, несчастным, горе!

В ком душа найдет оплот?

Где же ты, святой Егорий?

Где ты, храбрый Ланселот?

Хоть бы ты, дурак Емеля,

Наконец покинул печь,

Чтобы нам в конце туннеля

Пресловутый свет зажечь.

Так раздайся же народа

Громовое бла-бла-бла!

Чтобы радостно свобода

Нас у входа приняла.

Год Дракона на пороге —

Дай-то бог, последний он.

Прочь унынье, бандерлоги!

Нам не страшен злой питон!

2012

«Бурлит и пенится столица…»

Бурлит и пенится столица,

Стряхнув привычную ленцу.

Отныне больше не к лицу

Ей пред ничтожеством стелиться.

И неприступная твердыня

Теперь не столь уже тверда,

И стыдно вымолвить, куда

Ей вставлена отныне дыня.

Двунадесять собрав языков,

На штурм ее во весь опор

Ефремов скачет, юниор,

Спешит громокипящий Быков.

И дальше, через запятую,

Навальный, Троицкий, Немцов —

Когорта пламенных борцов —

Летят, себя не памятуя.

Сегодня стало моветоном

В пассивной позе пребывать,

Мой пипл негоже называть

Отныне офисным планктоном.

Инстинкт преодолевши рвотный

При звуках слова «коллектив»,

Ряды несметные сплотив,

Он встал на площади Болотной.

Друзья мои, душой я с вами,

Пусть телом и не с вами я,

А вся ирония моя —

Лишь способ управлять словами.

Выходит, что небезнадежно

Об этой грезил я поре.

Какое время на дворе!

С ума попятить, братцы, можно!

А то, что отошел от дел,

Так это, знайте, ненадолго,

И скоро, словно в Каспий Волга,

Впаду в отеческий предел.

Баллада о юном герое

13-месячный Имад Гадир из Израиля попал на первые полосы газет после того, как спас себя от укуса заползшей в детскую комнату змеи, откусив рептилии голову.