Без выбора

Правомерно говорить о неизбежности тех или иных великих исторических событий, обусловленных миллионом факторов, но столь же правомерно говорить и о том, что те или иные процессы, сопровождающие великое событие, доступны коррекции, когда есть понимание и еще важнее - должное отношение к своим обязанностям у тех людей и ведомств, кому по регламенту предписано право на инициативу.

Однажды, это было в 1989 году, в одной весьма разноликой компании актеров, адвокатов, бывших высоких номенклатурщиков и еще Бог знает кого, мой сосед по застолью в состоянии значительного подпития вдруг признался, что он из "органов", что звание у него "приличное", что причастен он ко многим тайнам нынешнего дня, что, к примеру, у него на руках "такой охренительный компромат на Шеварднадзе" (тогда еще министра иностранных дел СССР) - дай он ему ход, что будет!!!

Я, тогда уже имевший много добрых контактов с "толстыми" журналами, тут же "задружил" с интересным соседом, и мы жали друг другу руки, и он клятвенно обещал отдать мне "материал", разумеется анонимно, а дальше уже не его дело, лишь бы оно было сделано, это "дело".

С тех пор я более никогда не видел этого человека и ничего не слышал о нем. Большинство людей, если они не отпетые алкоголики, прекрасно помнят все, что с ними происходило в стадии опьянения. Могу представить ужас протрезвления этого человека.

И после неоднократно слышал о том, что "органы" даром хлеб не ели, что информацией на так называемых "агентов влияния" в высших сферах была "полна коробушка", и, соответственно, многих горьких, сопутствующих распаду обстоятельств можно было бы избежать. Но "припартийность" силовых ведомств сыграла с ними злую шутку - утратив "крышу", они остались как бы сами по себе и вскоре превратились в рядовой объект манипуляций вождями смуты.

* * *

Чем ближе к нашим временам, тем труднее выдерживать хронологию повествования. Слишком уж плотно-причинно повязаны меж собой годы 70-е и 80-е.

В конце 70-х я наконец перебрался в Москву и тотчас же увяз в старых проблемах: работы не было. Сторожил, переплетал, даже детективчики пописывал на заказ. Какое-то время фактически жил на средства жены, зарабатывающей редактурой в технических журналах и издательствах. Общение минимальное: кружок друзей Г.М. Шиманова да Игорь Ростиславович Шафаревич, с давних пор первый читатель всяческих моих писаний.

Случались внезапные радости. В Австралии эмигранты первой волны издали отдельной книжкой на русском мою повесть "Год чуда и печали". Я написал ее еще во Владимирской тюрьме и утратил по собственой вине. При освобождении все писания изымались на проверку "антисоветчины", и мне всего лишь надо было через пару недель явиться в оперчасть - уверен, эту повесть мне бы вернули. Но ни через две недели, ни через полгода, когда была возможность, не смог себя заставить объявиться в славном граде Владимире и предстать пред очи моих недавних надзирателей. Лишь через год отыскал на скамеечке, что напротив тюрьмы, подполковника, ведавшего "шмотками" освобожденного зэка, который поведал, что всякая писанина, изъятая при освобождении, если не попадает по содержанию в папку для будущего дела, хранится в архиве не более двух месяцев, после чего подлежит уничтожению.

Я восстановил повесть через три года, а еще через три она оказалась в Австралии. До сих пор храню это издание как самое дорогое из всего, что было издано за границей.

Собственно, с момента моего появления в Москве "органы" начали готовить меня к очередному сроку, но ведь решительно не помню ничего, что могло быть достаточным поводом для того убйственного срока, каковым одарили меня в 1982 году. Отнес сей факт на счет их необъективной злобы лично против меня, и лишь по освобождении, из признания "опера-куратора", узнал подлинную причину столь сурового приговора.

Оказывается, в моем оперативном деле находились "неопровержимые доказательства" моего членства в так называемом НТС - Народно-трудовом союзе, но доказательства эти, полученные якобы оперативным способом, в суде использованы быть не могли, потому "шили" мне всяческую туфту, каковая нынче смотрится просто смешно: "...такого-то числа подписал поздравительное письмо ко дню рождения Солженицына"; "...своему бывшему подельнику Анатолию Судареву в своей квартире показывал журнал "Континент""; "...через такого-то передал для ознакомления о. Дмитрию Дудко документ под названием "Манифест национал-христианского движения""; "...С разрешения Бородина проживающий на его квартире зять ознакомился с книгой клеветнического содержания..." И все в таком стиле и на таком уровне.

Однако подозрения "органов" относительно моих контактов с НТС были не столь уж неосновательны. Дважды я имел личные встречи с представителем этой по тем временам для меня весьма странной организации. Чуть ранее в одном из журналов "Посев" прочел я следующее: "Поскольку Социал-христианского союза, созданного И.В. Огурцовым, более не существует, НТС считает себя единственным преемником русской революционной традиции".