Без времени

Они осмотрели несколько замков вокруг Тулузы, и уже было пора возвращаться назад. Оставалось последнее место. Они выбрались из автобуса и начали от долгого сидения и тряски разминать свои конечности. А гид тем временем рассказывала, что этот последний замок очень старенький и почти совсем развалился. Но, несомненно, это достопримечательность средневекового зодчества… Там жил какой-то древний род… И сейчас, несмотря на свой вид, это строение хорошо передает атмосферу…

8

— Простите, синьор, мы уезжаем…

— Так Вы отстанете. Прошу всех в автобус…

— Кабальеро, мы отправляемся назад в Испанию…

— Вы меня слышите?..

— Синьор, пойдемте в автобус…

Ее настойчивые просьбы наконец дошли до него, на что он ответил:

— Я остаюсь.

— Где? Здесь? — гид была в замешательстве.

— Да, здесь!

— Но я не могу Вас бросить здесь одного… Что-то случилось?

— Оставьте меня в покое.

Она растерянно огляделась по сторонам и предложила:

— Ну, хорошо, давайте мы довезем Вас хотя бы до ближайшего городка. Это в пяти километрах отсюда.

— Спасибо, я доберусь сам.

Она была озадачена и не понимала. И чем больше не понимала, тем настойчивее убеждала его.

— Но здесь не ездит никакой транспорт, как Вы выберетесь?

— Я дойду пешком… Езжайте… Адьюс…

— Адьюс, синьор… Вы уверены? — она снова сделала попытку спасти и увезти отсюда этого странного человека.

— Да! Черт возьми! — сказал он по-русски. И тогда она наконец от него отстала.

Он стоял на старой булыжной мостовой, умытой утренним дождем и сверкающей на солнце. Она блестела, и этот свет слепил ему глаза. Он знал здесь каждый камень, каждую расщелину между ними. Напротив него был старый развалившийся замок, забор был разломан, крыша зияла провалами. Стены были покрыты зеленым мхом. А наверху одной сохранившейся башенки гордо сиял старинный бронзовый герб. И на нем готическим шрифтом были выбиты две литеры:

FV

Он пробрался сквозь развалины забора и заглянул внутрь.

— Все, как когда-то… Ничего не изменилось, — бормотал он.

Где-то здесь была та дверь, через которую он проходил к себе когда-то в детстве. Он пролез внутрь сквозь какой-то зияющий проем. Крыша местами отсутствовала, он рисковал, что на него свалится что-нибудь сверху, но это его почему-то мало беспокоило. Он переходил из комнаты в комнату, из зала в зал. Трогал стены. Бормотал.

— Все, как и прежде…

Потом сел в какой-то большой комнате на большую каменную скамью. Долго сидел так, дышал этим воздухом, потом закрыл глаза и как будто растворился в этом пространстве. Свет освещал эти помещения сквозь дыры в потолке и стенах. И эти голые каменные стены словно обнимали его и защищали своей толщей от всего того, что было снаружи.

Потом, как бы очнувшись от этого обморока, он вышел наружу и посмотрел перед собой вдаль. Теперь с какой-то неотвратимостью его тянуло туда — напротив. Он перешел через эту мостовую, где начинался тоже очень старый забор, но в нем не было ни единой дыры. Вдалеке стоял не очень большой, но тоже старинный дом. Он и приковывал к себе все его внимание. Он трогал руками стены этого забора, ходил вдоль него и не мог оторвать взгляда от того маленького старого дома. Там, похоже, жили люди. Вдалеке одиноко ходила лошадь и ела траву. Он не мог туда перебраться и снова ходил по этой мостовой, разглядывая камни и все вокруг…

9

Он снова находился в своем испанском отеле. Сегодня прошел пять километров от тех развалин пешком до ближайшего городка. Пока шел, не понимал, что с ним произошло, и это бесило его. Всему должно быть какое-то объяснение! Раздражал французский таксист, который, не говоря по-английски ни слова, не понимал, почему нужно 200 километров ехать на такси. Но когда увидел в его руке пятисотенные купюры, пожалел, что не учил русский язык. Сразу стал все понимать и довез его до отеля.

Следующим утром он проснулся в дурном настроении. Что-то не давало покоя.

Чего он бесится? Чего боится? Да и не боится он ничего. Взрослый, сильный, умный мужик. Чего бояться? Ну, не понимает он того, что произошло с ним. Наплевать и забыть. Он не псих. И вообще… что-то он расслабился. Если не может объяснить, значит нужно просто забыть. Действительно, нужно было ехать в Куршевель или куда-нибудь на сафари в Африку. Убить льва, полетать на вертолете над саванной, искупаться в океане. Его девчонка была бы счастлива. Давно он не был так взбешен. Ее телефон не отвечал.

«И еще смеет не брать «трубку» на пляж, когда он звонит», — продолжал изводить он себя.

Позвонил своему помощнику в офис.

— Как дела?

— Нормально, шеф.

— Я звоню не для того, чтобы слышать твое «нормально». Как дела?

— Понимаете…

Наступила дурацкая пауза. Его зам всегда с трудом «поднимал» и выговаривал слова, когда возникали проблемы, словно эти его слова что-то весили.

— Ну, давай не тяни, — поторопил он его.

— Поступила информация, что у Вашего, ну, как сказать… друга неплохой проект. И мэрия им заинтересовалась.

— Мэрия — это не красные стены, а живые люди.

— Вот и я, шеф, об этом же говорю. Нужно решать этот вопрос.

— Так решайте!

Зам снова замялся.