Без тормозов

Женщину успокаивал лейтенант Добрушин. Она уже не билась в конвульсиях, только иногда вздрагивала, ей тут же наливали воды. Марецкий присел рядом на диван. Гостиная была ярко освещена.

— Я знаю, кто на нас беду накликал, — низким голосом сказала женщина и достала из сумочки буклет. — Вот эта ведьма. На вид невинная, сама чистота. В особнячке на Остоженке принимает. Сто долларов за сеанс берет.

— И что она вам сказала?

— Якобы голос Кости из преисподней услышала. Меня она никогда не видела, да и я ее тоже. Но мужа и меня по имени называла. Сказала, что он мертвый. И цвет наших обоев видела, и медвежьи шкуры, и кровь. Я примчалась домой, а Костя живой. Я ему все рассказала. Он лишь посмеялся надо мной, а сам охрану усилил. Сегодня на рыбалку ездил. Ничего не произошло. Я даже успокоилась.

— А как вы эту колдунью нашли?

— Буклетик в почтовый ящик бросили. Я ко всяким таким штукам серьезно отношусь. Люблю загадки. А этой не поверила, уж больно молоденькая. Лет двадцать пять, не больше. И ведет себя странно. Точнее, обычно, без пафоса. Рожи страшные не строит, говорит четко, понятно. Через паузу. Будто кого-то слушает, а потом повторяет.

— Мы эту девушку проверим. Надо бы узнать, кому еще клали буклеты в ящик. И в Москве, и за городом?

Стоящий рядом лейтенант записывал в блокнот слова подполковника.

— Вы сказали, что муж был на рыбалке. В это время в дом приходили посторонние?

— В дом — нет. Приходил какой-то шибздик. Так, ни рыба ни мясо. Перерасход электроэнергии проверял. Посмотрел счетчики и ушел. В дом не заходил. Одет в спецовку.

— Кто за ним наблюдал? — поинтересовался Добрушин.

— Я. Обычный мужик. Охрана с мужем уехала.

— Вы отходили от мастера? — спросил Марецкий.

— На несколько секунд. Он воды попросил.

— Хорошо. Пока достаточно.

Марецкий вышел во двор и закурил. К нему присоединился криминалист.

— В ручку топорища свинец залит.

— И что это значит? В наше время топор уже не оружие, Николай Николаич. Смешно.

— В зонах, на лесоповале, свинец трудно добыть, там стальные клинья вбивают. А на воле и свинца хватает. Руку он за колючкой набил. Оттого и забор ему не помеха.

Вернулся охранник.

— Он вынул предохранители и вернул пробки на место. Те, что на колючку идут. Остальные в норме. Все работает.

— Дело непростенькое, — вздохнул подполковник. — С подготовочкой пришли и выполнили чисто. Проверьте-ка чердак, ребятки, и крышу. Особенно тылы. Там и вовсе освещения нет.

Марецкий не собирался вести это дело. Напишет отчет и скинет областной прокуратуре, здесь их территория. К тому же он сам вел дело против Судакова и с большим удовольствием посадил бы его. Не получилось. Высокое руководство решило историю замять, Судакова попросту уволили. У всех уже поперек горла были оборотни в погонах. Ментов люди боялись больше бандитов. Устали.

Компания о продажных ментах сходила на нет. Милиция стала именовать себя полицией, продажные начальнички, сами же проводившие реформу, избавились от грамотных честных ребят, которым нечем было делиться с руководством, они мзду не брали. Остались те, кто уважал руководство и нес свои скромные подношения в ментовский общак. Реформа есть реформа!

Марецкий сел в машину и уехал. Его сопровождал лейтенант Добрушин.

— Ты получил задание от Сквознова?

— Да. Кстати, он звонил. Выехал в Москву, завтра доложит обстановку. Висельника звали Аркадий Антонович Витепаж. В сообществе с главбухом и начальником УГРо они сняли кассу НИИ. Паспорт главбуха Витепаж использовал, чтобы смыться в Адлер, а из Адлера в Москву вернулся под своим именем. Здесь и разбазарил свою долю.

— Начальник УГРо, говоришь?