Без предела

– Не-ет, вряд ли. Помню только, что Стуре Куре помог ему решить эту проблему; там возникли какие-то неполадки в системе распределения топлива, такое случается сплошь и рядом.

– Стуре?

– Да, Стуре Куре, ха-ха, смешное имя, правда? Так звали нашего мастера на все руки, искусного механика из Ольскера, но, к сожалению, он умер в скором времени. Возможно, поэтому тот случай и запомнился мне.

Проклятие, неужели никто из свидетелей не может обождать с отходом в мир иной, пока они нужны для дачи показаний? Карл вздохнул.

– И, конечно же, Хаберсот тоже не успел с ним пообщаться?

– Про это я не в курсе.

Мёрк испытывал какое-то дурацкое чувство, положив трубку, и чувство это не прошло после общения с супругами, ранее возглавлявшими народную школу.

Ну да, они прекрасно помнили экскурсию в Эстерларс, тем более что после визита господина Мёрка с ассистентом у них пробудилось любопытство и они перечитали весь дневник Карины за осень 1997 года. Однако про ту экскурсию Карина не написала ничего особенного. Подобные вылазки к достопримечательностям острова они предпринимали практически с каждым выпуском, а потому с годами интерес к этим мероприятиям несколько притупился.

Затем Карл стал обдумывать услышанное. То есть Альберта встретилась с этим мужчиной 7-го, а не 11 ноября – две единицы относились не к числу, а к месяцу, – а значит, к моменту своей гибели она была знакома с ним почти две недели. Но что такого могла она сделать ему, если он, согласно подозрениям Хаберсота, избрал столь фатальный финал их отношений?

И все-таки – что это была за девушка? Та, что вдруг принялась бороться за влияние с представительницами своего пола. Та, что пела, как богиня, и рисовала почти столь же искусно…

Карл хлопнул себя по лбу. Рисунки! Он совсем про них позабыл.

Второй звонок пожилым супругам оказался более результативным.

Бывший директор выразил уверенность, что рисунки Альберты до сих пор лежат где-то в школе. Насколько он помнил, за день до исчезновения Альберты должна была состояться выставка работ учеников. Но к ним приезжали учащиеся народной школы «Ритм», встреча с которыми прошла с размахом; правда, из-за этого мероприятия выставку отложили, а позже так и не организовали.

– Думаю, ее рисунки лежат в какой-нибудь папке в школьном подвале, спросите у секретаря школы.

– Ассад, я сбегаю к Бьёрну, – сообщил Карл пять минут спустя. – У меня есть для тебя еще одно задание. Ты так запал на борнхольмскую школьную секретаршу – так будь добр, позвони ей и попроси поискать работы, которые должны были быть вывешены на выставке девятнадцатого ноября девяносто седьмого года. Нам хотелось бы обнаружить среди них рисунки Альберты. Мы возместим стоимость пересылки и вернем их, как только они нам будут больше не нужны. Все понял?

– Уф, да, наверное… Только – что означает «запал»?

* * *

Атмосфера наверху царила совершенно не такая, как в старые добрые времена правления Маркуса Якобсена. Начальник отдела убийств Ларс Бьёрн пытался создать видимость уюта с помощью нескольких в высшей степени абстрактных картин Аннетты Меррильд и кофейных чашек с разноцветными точками. Однако это ничуть не повлияло на восприятие шефа Карлом. Тот продолжал считать его бараном, к которому лишь ближайшие родственники способны испытывать теплые чувства.

– Кто это, черт возьми? – шепнул Мёрк своей любимой секретарше отдела Лизе, кивая на незнакомое лицо за стойкой.

– Племянница Бьёрна, она временно заменяет фру Сёренсен.

– Неужели грымза отсутствует? – Странно, что он сразу этого не заметил. – А с чего бы?

– Ох, понимаешь ли, переходный возраст… Последнее время ее то и дело бросает в жар, к тому же появилась некоторая истеричность в поведении. Мы договорились называть совокупность этих симптомов «гриппом».

Карл был шокирован. Неужели все это время фру Сёренсен была вполне себе фертильной? Совсем не очевидно…

Лиза указала на дверь в кабинет Бьёрна, откуда вышла пара незнакомых мужчин. Они прошли мимо, о чем-то перешептываясь. Как будто бы о нем.

Он без стука распахнул дверь к Бьёрну.

– Разве мы о чем-то договаривались, Карл Мёрк? Я что-то не припомню, – сказал Бьёрн, когда тот бросил на стол снимок человека с «Фольксвагеном»-«буханкой».

Карл проигнорировал и вопрос, и интонацию начальника.

– Вот фотография мужчины, который предположительно убил молодую женщину на Борнхольме. Я пришел попросить твоего согласия на объявление его в розыск по TV-два в сюжете программы «Стейшн-два».

Начальник отдела обнажил свои раздражающе белые зубы в оскале, представлявшем собой нечто среднее между улыбкой и ухмылкой.

– Спасибо, Карл, хорошо, – сказал он. – Я уже услышал достаточно. Надеюсь, ты толкуешь не о древнем деле девяносто седьмого года, от которого полиция Борнхольма отказалась почти пятнадцать лет назад? Ибо, если так, то тут и речи нет об убийстве – да что там, речь не идет даже о конкретных подозрениях. Так что, Карл, благодарю за визит, встретимся на общем брифинге.

Ага, значит, ябеда Гордон опередил его.