Без права на жизнь

Подвесив пакет в шалаше, вспомнил про заряжающуюся на солнце в неприметном месте электронику. Калькулятор… Нажатие «On» — работает. Цифирки бегают, считает правильно. Кладем на место дозаряжаться. Часы… Облом. Не реагируют. Но ведь там и аккумуляторы помощнее. Пока оставим. Только потянуло подремать на солнышке — обеденный колокол. Идем.

Процедура вручения благодарности дядьке прошла идеально — я и рта не успел открыть, как бутылочка оказалась за баком. Знакомец кивнул и многозначительно показал глазами на своего напарника.

— Постараемся.

Все, очередь унесла нас. У выхода пришлось притормозить — опять разборка. Но на этот раз развлекающиеся уроды, не подумав, что-то ответили бандюку с дубинкой. Соответственно, тут же были этой дубинкой поощрены. Да, издевка судьбы — быки в роли надсмотрщиков, авторитеты управляют лагерем. Еще и закон есть. По дороге задался вопросом: «А где живет основное население?» Аналогичные нашей с Солдатом постройки видел у пищевой помойки (кстати, надо сходить за витаминчиками). Но не на триста же человек. А сколько у нас ангаров? Не меньше пяти. Один — столовая, самый большой — сортировка, бандиты живут в еще одном. Минимум два — на остальных. Понятно, где живет народ зимой. Нет, хоть ночью и прохладно, но пока к ним не тянет. Здоровья — отстаивать свое место под солнцем — еще мало, терпеть издевки неохота, да и не похомячишь — все хорошее отберут.

Прибытие домой взволновало — я сразу увидел торчащие из шалаша ноги. Прячем варево, подбираемся…

— Вот же мразь!

Грязнющий, с могучим амбре, опустившийся мужик валяется на нашей постели.

— Он еще и обосрался! Слышишь, тварюга, вставай, уматывай!

Ноль эмоций. Но живой — слышен храп, спит. А ну-ка, наклонимся. Точно, ужратый. Нашел чем набухаться.

— Солдат, хватай за ногу, вытаскивать будем.

Вытягиваем за ноги, подхватываем за плечи, волочем — амнезия полная. Только еще раз зажурчал, мразина. Оттащив почти до продуктовой помойки, бросаем.

— Пойдем обедать, братишка.

Вытащив пованивающую рванину из шалаша на солнце, вымыв руки и лицо с жидким мылом (гигиена), мы наконец добрались до горячего. С хлебными корками (висящий пакет алкаш не тронул) и сладкой горчицей разваренная баланда прошла на «отлично». Запив водно-соковым коктейлем, почувствовал себя совсем хорошо.

— Аж вспотел, так поработал. Ты как, Солдат?

Улыбка на лице напарника выражает полное удовлетворение. Солнышко греет, в животе не пусто, в сон клонит. Правильно, послеобеденный отдых прописан больным для ускорения выздоровления. От сна оторвал странный звук. Мелодичный перелив, вроде как птица или… Часы! Бегу доставать. Дисплей контрастно показывает «РМ 2:37», внизу строка календаря. Сегодня пятое августа 1992 года, среда. Обалдеть. Жму кнопки. Секундомер, будильник, подсветка. А это? Цифры пригасли, опять мелодичный перелив (восхищение на лице напарника), все показывает. Ага, пропадает мелким шрифтом надпись «коррекция». То-то мне часть схемы на приемный контур похожей показалась. Не слабо — автоматическая радиокоррекция по сигналу станции. Значит, дата и время реальные. Отключаем полностью звуки, возвращаем к калькулятору на дозарядку. Мда, здорово, аж спать перехотелось. Надо поработать — берем палку-цапалку, шпатель, мажем руки кремом (ночной питательный для лица), надеваем резиновые перчатки и вперед — к офисным залежам.

Отошли недалеко — попался мешок, явно потерянный нашим обгадившимся визитером. В объедках — четыре пинтовки просроченного крепкого (13 градусов) сидра. И пять пустых бутылочек валяется рядом. Ликвидируем улики: объедки вытряхиваем, пакет и пустую тару бросаем подальше, пинтовки в мешочек почище и назад — прятать добычу.

Не зря говорят, что возвращение — к неудаче. Сколько потрошим мешки — и крысы в большинстве до еды добрались, и калькуляторов всего пара. Ручки, карандаши — это привычно, как и журналы. Сетевой шнур от электроники (жила обломана у вилки), остатки скотча на двух катушках, симпатичная прозрачная пластиковая папка для бумаг, кусок линейки (шкала в дюймах), понемногу пополняются запасы воды. Все. Остальное — бумага. Большей частью, заполненные от руки бланки, четверть — цветные, местами расплывшиеся от влаги, распечатки на струйном принтере, много и от печатных машинок. Нет, принципиально добиваем эту кучу — благо, мешков двадцать осталось.

— Терпение и труд все перетрут, братишка.

— На, Сеант.