Без права на ошибку

— Как зачем? Преступник до сих пор не пойман. А вспомнила потому, что очень похожего на него гражданина я видела однажды в Народном доме. И сегодня мне показалось, что он там прошнырнул. Может быть, в Ижевске окопался? У меня зрительная память отличная.

— Зовите на помощь меня, когда обнаружите. А, в общем, желаю удачи, еще одну благодарность получите.

— Как официально! Я, наверное, надоела тебе своей болтовней? Все о работе да о работе… Давай поставим пластинку.

Ася подбежала к граммофону, стоявшему рядом с фикусом, покрутила ручку и поставила «Аргентинское танго». Вернувшись на место, села еще ближе, так, что Валентин почувствовал сквозь гимнастерку ее горячее тело.

— Предлагаю выпить за нас с тобой, за дружбу! До дна.

«Ого! Темпы нарастают. Пора уходить. Пусть этот тост будет последним», — решил Белокрылов.

Прозвенели хрустальные рюмки. Хозяйка, не отрывая томного взгляда от гостя, не торопясь, смакуя, выпила наливку до капли. Он тоже осушил рюмку до дна.

— А теперь — танцевать! — Ася встала и за руки подняла со стула Валентина.

— Танго я не умею, — попробовал отказаться тот.

— Научу! У тебя сразу получится, только слушайся меня. Прежде всего — расслабься, а я поведу за кавалера…

Ася обхватила его за талию, крепко прижала к себе и стала раскачиваться в такт музыки, не сдвигая ног с места.

— Главное — не спеши, — нежно шептала она, — у нас с тобой все еще впереди… Валечка, поцелуй меня! Вот так поцелуй… — Ася потянулась к его губам, но Белокрылов отстранился. Тогда она стала страстно целовать его в шею и подбородок… Валентин с трудом вырвался из ее объятий…

XXII

Белокрылов поспешил к Горбунову, надеясь, что тот еще не успел уйти домой. Председатель часто задерживался на работе до поздней ночи, а то и до утра.

В коридоре Валентину встретился Зайцев с перевязанной рукой.

— Привет, Валентин Иванович. Не торопись. Нет его на месте. Председатель отправился с оперативной группой в Агрыз, а оттуда намеревался заехать и в Вожгурезь. Так что вернется не раньше завтрашнего дня.

— Жаль… — с досадой сказал Белокрылов. — Как твоя рука?

— Заживает, как на собаке.

— Ну, пока! Будь здоров. Пойду в казарму. Гирыш, наверное, уже заждался, гостинцы ему отнесу, — Белокрылов бережно извлек из кармана Машин сверток с пирогом и зашагал к выходу.

В казарме Гирыш, как всегда, радостно бросился навстречу:

— Я давно тебя жду, Валентин агай!

Через минуту он с удовольствием уплетал сдобный пирог, запивая горячим морковным чаем из жестяной кружки…

… Белокрылов проснулся, когда зимнее солнце уже заглянуло в окна. Он с одобрением посмотрел на койку Гирыша, аккуратно заправленную по самой строгой армейской форме, чего нельзя было сказать о некоторых других, покинутых в спешке. «Люди давно делом занимаются, а я дрыхну, как барсук», — молча ругнул себя Валентин. Он посмотрел на часы. До назначенного свидания с Машей осталось пять часов. Начальник в отъезде, доложить о вчерашней встрече с секретаршей Жвакиной кому-нибудь другому — нежелательно. Лучше подождать его возвращения. Почему все же она решилась показать тюремные фотографии Курчавого? С какой целью вынесла их в сумочке?

Белокрылов долго еще ломал себе голову и не находил решения. Помочь мог только Горбунов и не потому, что со стороны виднее, а по его большому опыту.

В том, что Жвакина — не тот человек, за кого себя выдает, Валентин теперь не сомневался. Она притворялась, что выпила больше, чем надо. Та доза спиртного, что ей досталась, чувствовалось, — не в диковинку. Встречаться с ней еще раз было неприятно, даже противно, его не покидало чувство брезгливости. Может быть, поэтому ему пришла мысль: перво-наперво сходить в городскую баню, забежать в парикмахерскую и окончательно снять с себя до смерти надоевшую личину протоиерея Иеронима.

Как иногда бывает в Приуралье, мороз неожиданно отступил, небо посерело, принялось осыпать темные деревянные дома города пушистыми хлопьями снега. Белокрылов спустился на Сенной базар, купил у краснощекой торговки кусок дегтярного мыла и мочалку.

В бане и около нее толпился народ. Валентин занял очередь в парное отделение и зашел в парикмахерскую. Длинный цирюльник с хитрой усмешкой посматривал на странного клиента, а когда закончил работу и спрыснул Белокрылова какой-то душистой жидкостью, то ехидненько спросил:

— В коммунисты решили податься, святой отец?

— Пора, уважаемый, и вам могу посоветовать, не прогадаете! — Валентин озорно подмигнул ловкому брадобрею.

Битый час потом пришлось выстаивать в очереди, но зато в парилке он отвел душу. Помылся и попарился — на славу, одолжив у какого-то старичка березовый с дубовой и пихтовой ветками веник. Чистое белье надевал разомлевшим и умиротворенным, даже вроде бы и на сердце стало светлее и легче. Хорошо бы Гирышу купить какой-нибудь новогодний подарок, порадовать парнишку. Успеть бы на базар, пока там не закончилась торговля.

Около круглого дощатого цирка Белокрылов купил подходящие для подростка подшитые валенки, а на рынке подобрал по их размеру деревянные коньки-колодки с железными полозьями и сыромятными ремнями.