Без права на ошибку

Поселок газовиков, стоящий в стороне, не пострадал. И спустя какое-то время к нему по одному, по два человека, а то и целыми группами начали выбираться уцелевшие. Таковых набралось чуть больше полутора тысяч, из которых треть умерли в ближайший год от радиационных и химических поражений. Те же, кто выжил, и стали его населением, основав общину «самую крупную в энтом крае». И среди них было немало вояк из войсковой части, чтоб организоваться в вооруженные силы зарождающейся общины.

Собравшись в общину, начали понемногу развиваться. Как сказал Владимир Валерьевич – перешли на хозрасчет и самоокупаемость. Работа нашлась всем. Облагораживали и перестраивали под собственные нужды станцию, заново осваивали город, часть и окрестности, работали в тайге, отыскивая единоличные хозяйства и налаживая связи – причем действовать старались не нажимом, а объясняя явную выгоду сотрудничества… На юг сначала малыми караванами, потом все больше и больше, пошли товары – и уж чем-чем, а изделиями народного промысла русская тайга очень богата… Словом, жизнь наладилась. А потом из дальнего выхода вернулся очередной караван, и бойцы рассказали о контакте с агрессивной группировкой – Береговым Братством.

– Мы наверняка не единственные, с кем у них война. Слышали о Братстве и в Уральских бункерах, и в районе Вологды… Но слишком уж сильны. Караваны у них крупные, сопровождающих много, а в последние пару лет и того больше… Нам против них не бодаться. Все спасение в отдаленности и труднодоступности.

– Подполковник говорил, что вы другими путями ходите. Через горы? – поинтересовался Добрынин.

– По реке Печоре спускаемся до поселка Вуктыл. Там плацдарм, местное отделение, перевалочная база. Оттуда по тракту через болото до развязки с заброшенной КС «Вуктыл». Дальше поворот на восток через Уральские горы и перевал Пеленёр до поселка Приполярный. Это тоже наша перевалочная, последний форпост. И далее по тракту сначала на восток, потом поворот на юг. Первое поселение – Югорск, до Войны город был, сорок тыщ населения. А там уже на все четыре стороны, вся Сибирь наша. Ходим и в Челябинск, и в Тюмень, и до Орска добирались. Вот где-то там, кстати, и зацепились с Братством.

– И больше врагов у вас нет?

– Есть тут еще одна общинка… Уголовники местные. Колония раньше была на юг по тракту. Покусывают иногда. Или по сопатке получают. Когда как… На этом и все.

– И какова же численность? Сколько сейчас людей?

– Это надо у Евгенича спрашивать, он точный расклад даст. Но не меньше пятисот бойцов.

– И все дома?

– Да прям, – отмахнулся седой. – Дома хорошо если сотни две. А то и меньше! Остальные на выходах. Тороговля не должна останавливаться, мы с нее живем.

– А техника хоть какая-то есть?

– Есть немного. Тягачи – УРАЛы, КАМАЗы… Танкетки типа МТЛБ^[59], с пяток БТР…

– И впрямь немного… – пробормотал Добрынин.

Седой развел руками:

– Ну, сколько есть…

Данил кивнул. Вот так и получилось. В поселке больше пяти сотен штыков – но на месте даже не половина. И Братство, подойдя оттуда, откуда не ждали, и ударив внезапно, очень быстро задавило общину превосходящими силами и техникой. Один только бронепоезд своей огневой плотностью общину газовиков превосходил…

– А воинская часть? Все вытащили? – подумав немного, продолжал допрашивать он. – Или остались запасы?

– А что – часть… Там же не мотострелки стояли. Радиотехнический узел для работы на РЛС. Что было из стреляющего и ездящего – все собрали. Я ж сам оттуда, начальником смены станции служил. Мало того, что оружие да технику – кучу всего остального, вплоть до стройматериала. Плиты из земли выдергивали! Все на нужды поселка. Как радиация спала, так и началось…

– Начальником смены станции? То есть, присутствовал при начале Войны? – спросил Добрынин, которого, как человека, рожденного ПОСЛЕ, всегда интересовало начало Войны. А тут – живой свидетель! – Как все началось? Почему не отбились?