Без права на ошибку

Добычу снова взяли богатую. Совокупно: пять машин с топливом; одна машина с легким стрелковым оружием, РПГ, РПО, боеприпасом и МВД^[49]; одна со средствами РХБЗ; и две – с провизией, в числе которой были и индивидуальные рационы, и вода, и даже шоколад. Этот выход, пожалуй, делал бойцов ДШГ очень обеспеченными людьми на несколько лет вперед.

И снова тайники, схроны и нычки. Нельзя класть все яйца в одну корзину. Прикинув, Данил решил организовать этакую сеть закладок, чтобы иметь возможность быстро добраться до ближайшей и пополнить запасы. Неподалеку от Атырау одна уже была. Вторую сделали в самом центре треугольника Атырау—Уральск—Актобе, в заброшенном селе Караой. На окраине нашли самый захудалый домишко и, спустив ящики в подпол, замаскировали, уничтожив затем все следы своего пребывания. И третью, самую большую, заложили в северной части страны, между Уральском и Актобе, в заброшенном селе Отрадное, почти на границе с Россией. Она предназначалась не столько для обеспечения диверсионно-подрывной деятельности, сколько как хабар для возвращения домой.

Три отработанных каравана создали у бойцов ДШГ впечатление, что все идет как по маслу. Однако на них все и закончилось. С четвертым, который попробовали взять таким же способом, вышло нехорошо. Оно и понятно – тактику нужно регулярно менять. Сближаясь на встречных курсах, колонна Братства, не доходя до места засады, вдруг начала тормозить, пока не остановилась совсем. Добрынин, почуяв неладное, тут же скомандовал уже идущей на всех парах колонне отбой – и только это решение и спасло людей от гибели. Колонна, сойдя с тракта в степь запылила в сторону – и вслед тотчас же заработали крупнокалиберные пулеметы. Однако погони не было – развернувшись, караван группировки ушел назад, а ДШГ двое суток петляя следы, уходила из района. Этой тактикой более не пользовались.

В июле одна за другой пошли осечки. Братство, похоже, сообразило, что на караваны открыта настоящая охота, и приняло соответствующие меры. Охраны стало в разы больше, с каждой колонной шла разведка на квадроциклах, обшаривающая все подозрительные места по пути. В селе Котырас на перегоне Эмба—Шалкар, где ДШГ организовала очередную засаду, от акции пришлось отказаться. За километр до села караван остановился, вперед пошли квадры. Сразу же сообразив что к чему, Добрынин, подавив разведку с броневиков, увел группу в отрыв. В селе Сарга на перегоне Атырау—Бейнеу получилось то же самое. Провалилась и третья акция. И тогда Добрынин понял, что схема передвижения и штатное расписание колонн поменялись, и, скорее всего, поменялись навсегда.

Раз уж засады и прямые атаки стали чересчур опасны, ДШГ перешла от тактики захвата караванов к тактике «минной войны». Схема была проста. Кусок дороги минировался буквой «Н»: посреди трассы в землю укладывалось две противотанковых мины ТМ-72^[50], в степи, чуть в стороне, вдоль дороги выставлялись МОН-90^[51]. Все это очень тщательно маскировалось, и в секретах с обеих сторон оставляли по одному-два оператора противопехотных мин. Остальная группа уходила за километр-полтора и ждала условного сигнала.

Колонна, двигаясь по тракту с любой стороны, неизбежно оказывалась между ножками буквы «Н», где перекладинкой являлись противотанковые мины, а ножками – противопехотные. ТМ-72, оснащенная штатным взрывателем МВН-72, реагировала на магнитное поле тяжелой техники – БТР, танка или любого тягача. Головная машина подрывалась – при этом, обычно, страдал и экипаж – и останавливалась. Личный состав тут же выпрыгивал, стремясь уйти от техники, в которую, зачастую в таких случаях, летел заряд РПГ или РПО, – и попадал под расставленные вдоль дороги МОН-90. Таким образом сразу укладывалось до семидесяти-восьмидесяти процентов личного состава колонны, а ожидающая ДШГ на всех парах выстреливала в направлении побоища и довершала разгром. Причем те несколько минут, пока они двигались, операторы из засидок, не вскрывая себя, продолжали работать по колонне из бесшумных ВСС. Понятно, что обычно этими операторами были Добрынин и Батон.