Без права на ошибку

– Передал позывные. Слышно слабо.

Неизвестный передатчик посыпал в эфир точки и тире только через шесть минут. Радиограмма была короткой, а в конце опять стояла цифра « 13». Пеленгаторы успели засечь направление. Их пеленги скрестились на Территории, занятой противником.

– Вот так штука! – Неводов сел за стол, обхватив ладонями голову.

– Товарищ капитан, работал тот же передатчик.

– Бред! – Каждый радист имеет свой почерк. И потом..,

– Ну что, что?

– Я заметила… Через ровные промежутки он дает ясную помеху, похожую на скрип дверной петли.

– Шифр! Понимаешь? Мне нужен шифр! – Неводов быстро ходил, так и не убрав с висков ладоней. – Что толку от наших перехватов? Скрип какой-то… Это, как несмазанная телега, скрипит наше дело, Лена! И с той и с другой стороны работает Тринадцатый. Эфемерное создание! Мне нужен его язык. Понимаешь? Он висит на нашей шее второй месяц! А ты про какой-то скрип!

– В каждой передаче одинаковый скрип через одинаковые промежутки времени. Похоже на автомат, – настаивала радистка.

Неводов хлопнул дверью землянки и побежал на аэродром. Генерала и подполковника Лаврова он нашел около СКП. Оба с тревогой поглядывали в небо.

– Товарищ генерал!

Смирнов отмахнулся и сделал несколько шагов в сторону. На аэродром приземлялись штурмовики. Их оказалось только пять. Пять закопченных, с многочисленными пробоинами самолетов. Последним плюхнулся на край аэродрома Тугов. Его вытащили из кабины еле дышащим, с простреленной грудью. Видно было, что только огромным напряжением воли он удерживал сознание, в глазах отражались боль и удивление. Шейнин стоял рядом с непокрытой головой. Подполковник Лавров помог уложить раненого на носилки и снял с него штурманскую сумку. К генералу подбежал один из пилотов:

– Задание выполнено! Мост взорван… Ведущий погиб.

– Отдыхайте.

– Кто шел на мост замыкающим? – спросил Неводов пилота.

– Лейтенант Шейнин.

Шейнин нехотя повернулся к подошедшему капитану и вяло ответил на приветствие. Долго не мог понять вопроса, потом тихо сказал:

– Что я видел?.. Я видел, как с обоих берегов нас молотили даже из стрелкового оружия… Ракеты?.. Может, и видел, не знаю. Зато я видел, как эскадрилью просеивали через багровое сито и как нырнул комэска!.5.

Глава 8. Исповедь в Тофаларии 6

Лейтенант Гобовда мучился в Нижнеудинске, старинном сибирском городке, расположенном на железнодорожной магистрали между Красноярском и Иркутском. Отсюда до Алыгджера, центра Тофаларии, можно было добраться только самолетом. Его местные чекисты любезно предложили лейтенанту У-2, но шли уже вторые сутки, как самолет стоял на маленьком аэродроме, скучал вместе с Гобовдой пилот, опытный молчаливый авиатор, а Саянский хребет, через который надо было проскочить, оделся в густые мокрые облака и не открывал воздушной дороги.

Двадцать три года прожил на свете лейтенант Гобовда, в школе по географии имел пятерку, а о Тофаларии услышал впервые.

Искал он в Петровском лесхозе Корня – не нашел. Но человек с такой кличкой жил тем несколько лет назад, работал лесником, все знали его под фамилией Слюняев. От сторожа лесхоза Гобовда многое узнал про лесника. Собрал он кое-какие сведения о Слюняеве и у местных органов власти. И вот что потом рассказал полковнику.

Корней Слюняев – старый заслуженный партизан. По рождению – сибиряк. Происходит из бедной крестьянской семьи. Имел сына и жену, тоже партизанку, ее порубили казаки Унгерна7. Сына Слюняев отправил к родственникам в Московскую область. А в начале тридцатых годов, как знаток леса, дал согласие на переезд в Поволжье, где создавались опытные станции лесного хозяйства. Жил один, замкнуто, хотя характеризуется знавшими его людьми добрым, отзывчивым человеком. Сын регулярно писал ему, приезжал в 1934 году, но ненадолго. Перед войной Слюняев расторгнул договор с лесхозом и уехал в Сибирь «помирать под своей пихтой» – так он сказал сторожу лесхоза. Адреса не оставил, писем не присылал. Сторож сочувственно отнесся к отъезду товарища: Слюняева сильно тревожила застаревшая язва желудка, и был он совсем плох.

Гобовда сделал вывод, что если Слюняев еще и жив, то искать его нет никакого смысла, старый заслуженный партизан вряд ли может оказаться пособником врага. Полковник Стариков не согласился с ним и предложил послать запросы о сыне. Ответы получили неожиданные: «Слюняев Андрей Корнеевич, рождения 1913 – 1914 годов, в Московской области никогда прописан не был».

«Место жительства Корнея Федоровича Слюняева: Тофалария (Иркутская область, Нижнеудинский район, Алыгджер). Свободный охотник».

Вот так лейтенант Гобовда впервые и услышал о Тофаларии. За время своего вынужденного безделья в Нижнеудинске кое-что узнавал о ней.