Без права быть собой

Но с сожалением я вспомнил, что надо возвращаться. Когда орбитоплан прошёл границу атмосферы, ракетные двигатели выключились, он начал планировать, пока не включились реактивные двигатели. Я вышел на глиссаду по радиомаяку и посадил чудо-аппарат.

Вылез наружу, сняв с совершенно мокрой головы шлем. Прохладный ветер с моря освежил лицо. Я спустился вниз по лестнице, внутренне дрожа от какого-то потрясающего ощущения счастья, которое раньше не довелось испытывать.

— Как ощущение? — ко мне подошёл Бойтель.

Я молча оглядел летательный аппарат, словно хотел навеки запечатлеть его в памяти.

— Герр Бойтель, а что за двигатели тут стоят?

— Мы не знаем, — совершенно спокойно ответил он.

Я на миг потерял дар речи, решив, что он пошутил.

— Не знаете?! А топливо? На каком топливе он летает?

— Этого мы тоже не знаем, — он наклонил вбок голову, на губах играла ироническая улыбка, слишком мягкая, чтобы обидеть.

Но я все равно ощутил себя оскорблённым. Что они держат меня за дурачка? Всё-таки я по образованию инженер-конструктор ракетных двигателей.

— Ну а что вы заливаете в баки? — я похлопал по обшивке.

— Кроме воды для охлаждения, ничего.

— Воды для охлаждения?! Этим двигателям не нужно охлаждение водой.

И тут меня пронзила странная мысль. Вода! Может быть, в этом аппарате стоит установка для расщепления воды на кислород и водород? И тут два пути, или двигатели сжигают смесь водорода и кислорода. Или… Или, черт возьми, представить страшно! Это термоядерные движки. В 1940-м году?!

— Отдохните, Генрих, — Бойтель дружески похлопал меня по плечу. — Вы весь мокрый. И приступайте к интенсивным тренировкам. Изучайте оружие.

В перерывах между изнуряющими тренировочными полётами, занятиями в спортзале, на центрифуге, я осторожно, так, чтобы не вызывать подозрений, исследовал орбитоплан. Но понять его конструкцию так и не смог. Лишь надеялся, что наши спецы смогут разобраться. У меня появился реальный шанс вернуться домой!

А что если они уничтожат меня, как врага? Как я смогу дать им понять, что за штурвалом этой странной машины — российский лётчик? От этой мысли продирало ознобом, и тошнота приливала к горлу. Но достаточно пойти к Бойтелю и отказаться от этой миссии. Заявить, что хочу на фронт, что там моё место. Вряд ли кто-то заклеймил бы меня, как труса. Война бы закончилась, я бы вернулся к Эльзе, и мы зажили бы в нашем уютном семейном гнёздышке, завели бы детей.

Нет, я не смог бы воевать против своих. Мне пришлось бы сдаться в плен. Вряд ли меня бы расстреляли. У власти был царь, а не Сталин. Но я никогда больше не сел бы в кабину истребителя — никто бы не позволил немецкому ассу это сделать. После войны, наверняка, меня бы отпустили домой, в Германию. Но сколько здесь продлилась бы эта проклятая война?

* * *

Сон прервался внезапно, но растаял не сразу, заставляя пребывать между вымыслом и явью, мерцал золотистой дымкой волос Эльзы, матовой белизной её обнажённых плеч, маленьких грудей. Я не мог вспомнить её лицо чётко и ясно, но ощущал целиком, от головы до ножек с беззащитно выступающими косточками. Я задохнулся от тёплой нежности, спазмом свело горло. Боже мой, я потеряю Эльзу навсегда. Милый образ вдруг заслонило вытянутое лицо Бойтеля, поражающее всегда бледностью и таинственным светом умных тёмных глаз.

Я вскочил, пружинисто подпрыгнув на койке. Чёрт возьми, это аристократическая бледность, усы, взгляд. И странный акцент. Наконец, я вспомнил, кого он напоминал мне! Никола Тесла. Великий серб. Повелитель Вселенной. Точно. Мог он работать на немцев? Мог. И вполне мог создать тот разлом с «солнечном штормом». Но вот орбитоплан? Может быть, здесь, в альтернативном мире, и фон Браун изобрёл что-то получше, чем Фау-2? Или… Нацистам помогали инопланетяне и это не выдумки конспирологии? Стоп. А не мнимый ли Бойтель приложил руку к этому странному аппарату. Припоминаю, у Тесла был «электрический самолёт», который он хотел передать немцам. Вдруг здесь, в другой реальности лаборатория Тесла не сгорела, и он довёл до ума множество своих изобретений, чертежи которых погибли в огне в моём мире? Столько вопросов и ни одного ответа!

Я вновь упал на кровать, уставившись в белеющий в полумраке потолок. Не смог заснуть и решил искупаться в обжигающем ледяной свежестью Балтийском море. Побродил по берегу, бездумно наблюдая, как набегают волны с тихим шипением, сбиваясь в грязно-белую пену, и уходят, увлекая за собой ленты водорослей. Потом вернулся к себе и написал Эльзе прощальное письмо. Долго не мог поставить точку и подписаться. Чуть дрожали пальцы. Я заставил себя это сделать.

На космодроме меня поджидали техники во главе Бойтелем. Я забрался в кабину, удобно расположился в кресле. Подождал, пока тело погрузится в упругую массу, заменяющую противоперегрузочный костюм и включил двигатели.

Я летел домой и видел по приборам, что до разлома остались всего пара сотен километров. Достаточно развернуть машину и вернуться. Вернуться в уютный дом, к Эльзе.

И стать настоящим арийцем, как мой предок.