Без переводчика

В люксембургской Швейцарии бывает много туристов. Летом на зеленом склоне горы среди узловатых дубов они разбивают палатки, разжигают костры. Рыболовы спускаются по замшелым камням к речке ловить форелей. Любители тихого отдыха заполняют уютные, маленькие пансионы на десять — двенадцать комнат. Стоят эти «приюты» и «убежища» поодаль от шоссе, среди зарослей над горным потоком.

Спустился вечер и стал безжалостно набрасывать темные покрывала на деревья, на пансионы, на скальную феерию, словно сторож в музее.

Часа через два лес остался позади и перед нами в небе засиял зеленый крест. Мы вернулись в столицу, проделав по стране круг в сто пятьдесят километров. Но не простых, а уплотненных, чисто люксембургских. Вряд ли еще где-нибудь на земном шаре есть такие километры.

Что нового в столице?

На наш вопрос д’Артаньян — пусть уж останется это имя за портье нашего отеля — откликнулся довольно бурно.

— Ах, господа, как жаль, что вас не было в воскресенье! Да, да! Очень жаль, вы много потеряли. Какой был праздник! Приехало пять епископов! Я не преувеличиваю, господа!

Обо всем, что мы «потеряли» в воскресенье, было подробно изложено на двух полосах «Люксембургер Ворт», самой крупной газеты в стране. Мы прочли, что в соборе при огромном стечении народа состоялось освящение нового алтаря. Газета поместила фотографии пяти жизнерадостных епископов. Глядя на них, я вспомнил сельского кюре, который встретился нам вчера. Он хлопотал у придорожной статуи девы Марии: сметал мусор с подножия, выбрасывал из букетов, возложенных верующими, высохшие цветы.

— Э, я ведь безработный! — сказал он нам. — Некого крестить, ей-богу! Есть у фермера один сын, и больше не хочет. На что, говорит, мне еще? У меня конвейер на скотном дворе. А сына, думаете, я крестил? Ничего подобного, дети нынче в городе появляются на свет, в родильном доме. В городах их и крестят. А разве теперь слушают проповеди, как прежде? Как бы не так! У молодежи кино да танцы на уме.

Жаловался он весело. Наверно, дела у него все-таки идут неплохо. А у епископов и подавно…

Люксембург нередко именуют крепостью католичества. И не без основания. Еще в средние века церковь широко завладела здесь не только громадными земельными угодьями, но и душами людей. Национальная литература создавалась главным образом в монастырских кельях.

За пределами герцогства уже пели трубадуры, славили красоту природы, любовь, храбрость, а здесь капеллан Герман излагал стихами сказание о святой Иоланде.

Ты исполнишь ли, сестра, что я велю,
Своевольства дольше я не потерплю,
Окажи почтенье мне с моей женой,
Веселись и пой и радуйся со мной!

Иоланда не хочет веселиться на свадьбе своего брата-рыцаря, ее ничто не радует в родовом замке, она решила стать монахиней. Поэма написана в XIII веке. В ней шесть тысяч строк. Это едва ли не самое грандиозное в мировой литературе восхваление католического благочестия.

Антиклерикальный задор французской революции в Люксембург не проник. Больше того, испуг перед вольнодумством тех времен не выветрился до сих пор. Странно читать в передовой статье большой газеты:

«Естественные законы жизни человечества искажены рационализмом XVIII столетия…»

Это из той же «Люксембургер Ворт» — органа правящей католической партии. Передовая рекомендует, проводя мирную политику, ограничиться «принципом христианского милосердия».

Разумеется, газета постоянно помнит и о сатане. Из другой статьи мы узнаем, что сатана требует —: о ужас! — отделения церкви от государства.

На третьей странице статья постоянного корреспондента при папском престоле. В ней сообщается о выходе в свет священных книжек-картинок, «рассчитанных на психику детского возраста». Тут же отчет о заседании совета многочисленных христианских профсоюзов, охвативших все отрасли труда.

На шестой странице мы узнаем, что ремесленники-металлисты столицы отметили свой цеховой праздник — день своего патрона святого Элигия.

После богослужения в честь патрона участники —< в основном владельцы мелких мастерских — направились из церкви в ресторан отеля «Альфа» на традиционный обед. За столом почетных гостей заняли места представители правительства, союза кустарей, Промыслового банка и прочие уважаемые люди.

Цеховых праздников в Люксембурге много.

Патрон охотников — святой Губерт. Его день — 3 ноября, и поэтому ноябрьская сессия парламента может состояться лишь в первый четверг после этого праздника. Обычай зародился в прошлом веке, когда, говорят, чуть ли не все члены парламента увлекались охотой…

Церковь поистине вездесуща. Она выступает и блюстительницей национальных традиций, часто очень красочных и популярных в народе.

Конечно, и в Люксембурге верующих становится меньше, но это пока не слишком огорчает духовных пастырей. Католическая церковь привыкла попросту подчинять. А средства подчинения у нее испытанные, разнообразные, и нет такой области жизни, в которую они бы не проникли.