Без переводчика

Прижатая к Дунаю холмистыми отрогами Малых Карпат, одетых виноградниками, Братислава выглядит южным городом. В Братиславе не темно-серый камень, как в Праге, а светлый. Под ярко-синим небом город переливается всеми оттенками светло-серого и белого. Он словно возник из дунайской пены. Именно такое сравнение приходит в голову, когда стоишь на холме, у стен замка Марии Терезы. И башни Братиславы другие. Это не готические, темные башни старой Праги. Здесь часты формы барокко. На одной фигурной маковке еще маковка, еще и еще, и все они точно насажены на длинный, острый шпиль. Зодчие многих национальностей и эпох строили Братиславу. Она разностильна, но зато лишена строгости, в ней есть солнечная улыбка, затейливость, живая фантазия.

Осмотр города надо начинать с холма, на котором мы стоим. Замок еще полтора столетия назад был разрушен пожаром, остались одни стены. Большой, грозный, он возвышается над городом, как черное гнездо зловещей птицы. Мария Тереза действительно останавливалась в нем, но уже тогда замок был очень стар. Стены его помнят коронацию средневековых венгерских королей, имевших в Пошони — так называлась Братислава по-мадьярски — свою резиденцию. Еще раньше на холме стояла римская крепость. Мы спускаемся в подвал замка, где размещалась караульная рота, в подземные тюрьмы, арсеналы, в конюшню с выдолбленным там колодцем на случай осады. Перелезаем через камни, прыгаем через прокопы, спешим, так как боимся потерять из виду нашего спутника братиславца. Остановить его трудно. Худощавый, верткий, жилистый, он весь в движении.

— Позриете! — звенит впереди его голос под темными сводами, где редкие лампочки едва позволяют что-нибудь узреть.

Скоро замок преобразится. Пройдет несколько лет — самая малость для его возраста, — и он будет восстановлен. Хозяева здесь — студенты местного университета во главе с учеными-археологами. Они очищают от обломков двор, находят оружие, посуду, украшения.

Вылезаем на поверхность. Рядом с замком, на той же вершине холма, огромный летний амфитеатр. Он сооружен в последние годы. Здесь не раз выступали советские артисты. В самом деле, какой зал вместит всех желающих посмотреть ансамбль песни и пляски Советской Армии?! Пли ансамбль танца Грузии?!

Не хочется уходить отсюда. Мчится Дунай, уходя в дрожащую, жаркую даль, в мареве словно растворяются кубы новых кварталов на окраине города.

— Там, — показывает наш спутник, — студенческий городок. Нет, вы не туда глядите. От Мандерлака два пальца влево. Нет, лучше три…

— От Мандерлака? — спрашиваю я.

— Гей, — отвечает он вполне деловито, так как этот лихой возглас означает словацкое «да», — Пока что Мандерлак, уродина Мандерлак служит как бы ориентиром. Это самое высокое здание в городе. Я потом расскажу вам о нем любопытную историю.

— Вы, товарищ Черняк, — говорю я, — знаете каждый дом в Братиславе.

— Гей, гей. Я давно, знаете, изучаю город. Еще с довоенных лет. Вы понимаете, когда ходишь с котомкой да с топором, тут попросишься в саду поработать, там раму починить или собачью будку сделать…

Теперь Михаил Черняк — видный инженер-строитель. Он любит свою Братиславу нежно, ревниво, но взыскательно. Мы спускаемся с холма, идем по узкой улочке, нисподающей ступенями, и выражение лица Черняка меняется.

— Вы взгляните, какой ужас! Зайдемте, прошу вас, во дворик. Полтора-два метра ширины весь двор! А? Где солнце? Солнца нет, его никогда не бывает тут. Гей. И тут еще живут. Людей мы должны переселить, как можно скорее переселить.

Крохотные домики старой Братиславы, снаружи облитые светом жаркого дня, внутри полны сумрака.

Улочка ведет к центру города. Приземистые двухэтажные здания с балконами, акации, маленькие скверы — все это чем-то напоминает наши причерноморские города. Мы проходим мимо чаши фонтана, тяжело и пышно украшенной амурами, гирляндами и гербами. И снова шпалеры акаций, выгоревших дожелта. Скоро улица выводит нас на площадь. Посередине — бронзовый Гвиездослав. Около него высажен молодой бульвар. С левой стороны высятся неровной стеной узкие шести-, семиэтажные дома. Лицо Черняка то проясняется, то хмурится.

— Вы представляете теперь, что значит строить в Братиславе? Попробуйте определить ведущий стиль города, когда такая мешанина…

Трудно найти два здания, сходные между собой. Безотрадная гладкость стекло-бетонного куба соседствует с доходным домом прошлого века с русалками и Нептунами на фасаде. Дальше — некое фантастическое сочетание бесчисленных карнизов и колонн. А на правой стороне площади — тяжеловесное здание с широченными витринами кафе и верандами, придающими ему сходство с многопалубным пароходом. Это отель «Карлтон».

По «палубе» степенно двигаются официанты, разнося кофе и воду. Да, к чашке черного «турка» здесь — и это еще один признак Юго-Восточной Европы — подают стакан холодной воды.