Без памяти (СИ)

По пути набираю номер Теи, и, только услышав в трубке ее тихий голос, чувствую, как стальной капкан, ржавыми зубцами вонзившийся в мое сердце, начинает медленно разжиматься.

— Пожалуйста, не убивай никого. Я, честно, в порядке. Просто сильно испугалась, — жалобно просит Алатея.

— Десять здоровенных натренированных мужиков отвечают за твою безопасность, но на больничной койке почему-то оказалась ты одна, — как можно мягче отвечаю я.

— Мой водитель тоже пострадал. У него сотрясение мозга и сломан нос, — немного помолчав, подавлено сообщает Тея. — Я видела, как все произошло. Твои люди не виноваты, что какой-то пьяный козел не справился с управлением.

— Это не тебе решать, малыш. Что с плечом? — плавно съезжаю с темы.

— Ничего страшного. Небольшой ушиб, но мне уже почти не больно.

— Палату охраняют? — спрашиваю я, сглотнув пересохшим горлом.

— Ага, словно я дочь президента, — в ее голосе звучит улыбка.

Храбрится девочка. Я ей все крылья до основания выломал, а она вступается за охранников, которые ее бы не жалели, получив приказ стрелять на поражение. Где твоя логика, малыш? Тебя прислали меня убивать.

Странно, но теперь, когда разгадка близка как никогда, я не испытываю ни оправданного гнева, ни остервенелой потребности выжать из нее недостающие факты. Мне нужен ее голос, улыбка, мне нужна она сама. Вся целиком со всеми ее коварными планами на мой счет. Безумие — осознать это только сейчас.

— Ты моя жена, детка, а все президенты мира нервно курят в сторонке, — беззлобно троллю свою девочку. — Я уже подъезжаю. Поговорю с твоим врачом и заберу тебя.

— Леон… — нерешительно начинает Алатея и пугливо осекается.

Она не собирается признаться и раскрыть карты? В груди снова саднит, по телу проходит волна неконтролируемой дрожи, легкие жадно поглощают кислород.

Тормози, малыш, мы оба пока к этому не готовы.

— Да, милая?

— Что ты на самом деле чувствуешь ко мне? — надтреснутым голосом спрашивает Тея. — Кроме того, что ты уже сказал. Про семью я поняла, но мне нужна конкретика.

Черт, она словно посмотрела мои мысли. Чувствует меня на расстоянии, или я на пустом месте придумываю то, чего нет и быть не может?

— Давай поговорим об этом с глазу на глаз.

— Нет, сейчас! — упрямо настаивает Тея.

— Что за глупости, детка? — пытаюсь мягко урезонить ее любопытство.

— Мне нужно знать сейчас!

— Что изменять десять минут?

— Все! — она повышает голос, до небес взвинчивая спираль растущего внутри беспокойства.

— Для кого?

— Для тебя, для меня. Для нас обоих, — запальчиво выдыхает Тея.

— Я никогда тебя не отпущу, — опять уклоняюсь от прямого ответа. — Этого достаточно, чтобы ты поняла природу моих чувств?

— Почему? — не унимается она. — На днях ты рассуждал иначе. Открыто дал понять, что я нужна до тех пор, пока ты не ликвидируешь таинственного Мистера Зло.

— Наш уговор утратил актуальность. Если понадобиться, я запру тебя в бункере, пока буря не уляжется.

— Что-то случилось? — притихшим голосом спрашивает Алатея, по-своему истолковав мои слова. — Боже, Леон, не молчи!

Никто не заставляет меня говорить. Никто и не сможет. Но сейчас ей нужны именно эти слова, и, не задумываясь, даю Тее все, что она требует.

— С этого дня все изменится, детка. Ни я, ни кто-либо другой больше не причинит тебе вреда. Убью любого, кто хотя бы попытается. Клянусь, я никому не позволю манипулировать тобой, словно куклой. Я — твой муж, Тея, а значит несу ответственность за все, что ты сделала или только планируешь сделать. Оставь мне тяжелое бремя своих решений. Позволь себе быть слабой принцессой, малыш, а я сделаю так, чтобы ты никогда не пожалела, что осталась со мной.

— Звучит почти как признание в любви, но это же не оно? — в динамике раздается сдавленное всхлипывание. — Конечно, нет. Ты любишь Эм…

— Тея, забудь все, что я тогда наговорил, — перебиваю, не дав ей произнести имя женщины, которую оплакивал всю свою гребаную жизнь.

Шеренга из люксовых автомобилей паркуется на стоянке частного лечебного центра, закрытого для простых смертных. Не отнимая от уха телефон, уверенно выхожу из машины и приветственно киваю встречающему меня мужчине в белом халате.

— Тея? — зову я, слушая тяжелое рваное дыхание.

— Ты уже на месте?

— Да. Смотрю на твоего лечащего врача, — отвечаю я, пожимая протянутую руку.

— Я должна сказать до того, как…

— Господин Голденштерн, я доктор Хьюстон, — представляется мужчина. — Только что пришли результаты обследования вашей супруги…

— Секунду, — жестом показываю доку, чтобы подождал, пока я закончу телефонный звонок. — Говори, детка, — отступив на шаг назад, снижаю тон.

— Я беременна, Леон, — задушено всхлипывает Тея.

Всего три слова обращают меня в камень. Этот день превращается к какой-то бесконечный сюр и надежды, что не сдохну раньше, чем он закончится, практически нет. Алатея ждет ребенка? Я не ослышался?