«Без меня баталии не давать»

   — Генерал-квартирмейстеру я предлагаю к завтрашнему дню разработать маршрут нашего похода. И как только этот маршрут будет объявлен, тотчас Лагеркрона выступит с авангардом, а потом последуем и мы. Всё, господа.

Пипер дождался, когда все генералы удалились, сказал мрачно:

   — Ваше величество, но это путь к гибели.

   — Нет, Карл, ты не прав, — улыбнулся король. — Это путь к победе и славе. Мы должны дерзать, пока нам везёт.

15 Битва при Лесной

Узнав о том, что король вышел из Старишей и двинулся на юг, не дождавшись Левенгаупта, Пётр срочно собрал военный совет, на котором выступил сам.

   — Господа генералы, — начал он решительно, — приспел час действовать с наивозможным поспешанием. Отныне путь короля лежит на юг. Тебе, Борис Петрович, с основной армией надлежит идти за ним следом, как и прежде беспокоя его. Вперёд же пошли генерала Инфланта с конницей, дабы сумел он подготовить Стародуб и Млин к обороне, если же, паче чаянья, сие окажется невозможным, разрушил и сжёг их. Тебе, светлейший, велю слать немедля эстафет Мазепе — выступать навстречу шведам, дабы облегчить задачу армии Шереметева. Я же, господа, с летучим отрядом, сиречь корволантом, выступлю наперерез Левенгаупту, с которым стану искать баталии. Хотел я корволант иметь весь кавалерийский, но по причине ужасных грязей, в которых ещё неведомо кто скорей идёт — пеший или конный, — возьму тысяч пять пехоты и столько же кавалерии. Мы не ведаем, с какой силой идёт Левенгаупт, предположительно с восьмью тысячами. Но дабы иметь перевес, я вызову из Кричева Боура, пусть он идёт на Шклов встречь Левенгаупту, так что ты на него не рассчитывай, Борис Петрович.

   — Может, следует, государь, и Вердена звать из Моготова, — сказал Шереметев. — Коли король не пойдёт на Смоленск, что ж ему там даром стоять-то да хлеб переводить?

   — Зело верно, Борис Петрович, заметить изволил. Вердена я позову к себе в сикурс за мной вдогон. Тебе же, светлейший, надо идти на соединение с Мазепой. Всем ещё раз повелеваю — беспокоить неприятеля по своему усмотрению и воле, в генеральную баталию с ним не вступать без меня. Сие строжайше запрещаю.

После военного совета корволант выступил немедленно. Царь был в великом возбуждении и торопил, торопил всех. Когда конь его, едва вытаскивавший нога, уставал, Пётр слезал с него и шагал пешком вместе с солдатами. Он спешил к Днепру, дабы захватить Левенгаупта на переправе.

Недалеко от Романова к царю привели человека, одетого в потёртый кафтан, который, назвавшись жителем Шклова, сообщил Петру, что шведы ещё далеко за Днепром.

   — Значит, мы успеем к переправе? — спросил Пётр.

   — Успеешь, государь. Должен успеть.

   — Если мы захватим переправу, — сказал Пётр Голицыну, — то дело будет вполовину сделано.

Подошли к Днепру и приступили к переправе на правый берег. Дозоры нашли крестьянина, видевшего своими глазами переправу шведов. Его доставили к Петру.

   — Когда переправились шведы? — спросил его в упор Пётр.

   — Вчерась последние возы прошли, ваше величество.

   — Как долго шла переправа?

   — Три дни без малого.

   — Почему так долго?

   — У них много возов, государь.

   — А ну, — обернулся Пётр к офицерам, — сыщите мне вчерашнего жителя Шклова.

И только теперь Пётр вспомнил, что шкловец этот говорил с некоторым акцентом, вместо «г» слышалось «к» — «косударь». Царь, имевший дело со многими иностранными офицерами, служившими ему, настолько привык к акценту, что вчера не обратил на него внимания. Но сегодня...

Когда привели к нему жителя Шклова, Пётр спросил громко:

   — Так всё же где жил ты: в Шклове али в Стокгольме?

   — В Шклове, косударь, — отвечал тот, бледнея.

   — Отвечай, кому служишь, сукин сын? Кто повелел в обман нас ввести?

Царь был страшен, щека у него подёргивалась, «шкловец» окончательно сбился.

   — Вздеть его на дыбу, — приказал Пётр.

Подбежавшие солдаты завернули «шкловцу» руки за спину, связали, закинули конец верёвки за крепкий сук дерева. Потянули несчастного вверх, он пытался натужиться, чтобы не вывихнуть руки, но его дёрнули за ноги, в плечах хрустнуло, он дико вскрикнул и потерял сознание.

Пётр спешил, ему некогда было вести дознание, и он приказал одному из офицеров:

   — Приведи в чувство. Спроси, кто послал, с какой целью. Если лазутчик — немедленно повесишь. Догонишь нас, доложишь.

Через два часа офицер уже догнал царя.

   — Ну?!

   — Послан был Левенгауптом, дабы сбить нас с толку. Обмануть.

   — И всё?

   — Нет. Должен был остаться при нас и испортить порох — подмочить. Сие делается легко и просто: стоит укрыть мокрой тряпкой бочку с порохом.

   — Сотворил уже?

   — Не успел.

   — А родом откуда? Швед?

   — Нет, курляндец.

   — Повесил?

   — Как велено было, государь.

Вскоре корволант вышел на след Левенгаупта. Прошедший многотысячный обоз оставил глубокие колеи. Такой след невозможно было потерять, более того, по нему трудно было идти, настолько разбита оказалась лесная дорога, изобиловавшая глубокими колдобинами, залитыми холодной чёрной водой.

Однако корволант спешил. Царь появлялся то тут, то там и везде повторял одно:

   — Поспешаем, поспешаем, братцы. Мы у шведа уже на пятках.