Читаем Без гнева и пристрастия полностью

Неряшливое торможение вернуло в реальное бытие, а свежий воздух потревожил устойчивое барское благоуханье салона: стремительный охранник, выскакивая с переднего сиденья, распахнул дверцу. Выходить не очень-то хотелось. Марков через переднее стекло рассмотрел на крыльце Сусанну, Чернавина и певца, радостно встречавших своего вождя. Надо выходить. Вечное «надо» вместо сладко расслабляющего «хочу». Он вздохнул, левой рукой подхватил заветный кейс и, слегка проскользив задницей по дивану, опустил правую ногу на отмытые плитки усадебной дорожки.

…Оптический прицел отметил широкую спину почтительно согнувшегося охранника, яркий ботинок и глаженую брючину, потом кейс, блеснувший металлом замков, и, наконец, склоненную голову с малозаметной проплешиной. Перекрестье подзадержалось на этом островке среди тщательно обработанной растительности…

Поддерживаемый секьюром, Марков распрямился и подарил улыбку встречавшим. Раздался негромкий выстрел. Охранник в недоумении взглянул на Маркова и оплыл, как квашня. Вождь завизжал тоненько-тоненько и, зачем-то прикрываясь кейсом, кинулся к крыльцу. А вот и второй выстрел.

…Она нажала на пульте левую кнопку, и уютный дворик особняка скрылся за крышей доходного дома. Спускаясь, Эва успела уложить разобранную винтовку в музыкальный футляр. Когда кабина достигла земли, не торопясь, но и не мешкая, выпрыгнула из нее и по-хозяйски заперла на ключ. Пролезла в щель, проникла в кузов «газели», аккуратно закрыла за собой заднюю дверцу, пробралась к переднему сиденью и устроилась рядом с Альбертом. «Газель» уже ехала. Он не задавал вопросов, он считал переулки, на которые сворачивал и сворачивал. Заговорила она:

— Все, как вы хотели. — Альберт молчал. Эва продолжила в раздражении: — Но это не настоящая работа.

Наконец прорезался Альберт:

— Настоящая, если за нее тебе платят такие бабки, — соизволил глянуть на нее. — Конверт в бардачке.

— Где? — удивилась она.

— В ящичке для перчаток, — хихикнув, поправился он.

Она открыла бардачок, извлекла конверт и бесстрастно опустила его в любимую свою веревочную сумку.

— И пересчитывать не будешь? — не выдержал Альберт.

— Вы же предложили мне еще одну работу.

— Ну и что?

— Значит, сейчас вы меня обманывать не станете.

По Новокузнецкой «газель» добралась до Садового, пересекла его и пристроилась на стоянке у Павелецкого вокзала. Вышли с разных сторон. Он захлопнул дверцу и элегически попрощался:

— Ну что ж, прощай навсегда, старушка. — Не с Эвой, с «газелью».

— Вы ее здесь оставляете? — удивилась Эва, потом догадалась: — Она ворованная, да?

— Ее просто нет. Она два года тому назад была сдана на металлолом.

Они, как по команде, стянули с рук нитяные перчатки и, подойдя ко входу на пригородный перрон, бросили их в урну. Здесь же он проинструктировал ее:

— Мой звонок по второму телефону послезавтра в одиннадцать. Не отключайся. Тебя подвезти? — Она отрицательно покачала головой. — Ах да, ты же от меня скрываешься…

— До свиданья, — перебила Эва.

— До свиданья, — эхом откликнулся он, и вдруг на глаза ему попался футляр. — Не рискуешь со стволом через всю Москву?

Впервые она соизволила улыбнуться.

— Это не ствол, это флейта-пикколо.

Вдоль фасада она миновала вокзал, свернула на Дубининскую, после церкви перешла на другую сторону улицы и подняла руку с сумкой, чтобы привадить левака, который не замедлил появиться.

— Куда?

— В Ясенево.

— Сколько?

— Сто пятьдесят.

— Двести.

— Нет, — твердо сказала она. — Это очень дорого.

— Ладно, садись, — разглядев как следует симпатичную дамочку, решил жовиальный толстяк. Она села к нему на переднее сиденье, пристроив себе на колени и сумочку, и футляр. Увидев инструмент, он уважительно поинтересовался: — Вы музыкантша, в оркестре играете?

…Она страшилась этой жилой громадины на Литовском бульваре. Не любила смотреть на бесчисленные окна на бесчисленных этажах. Заставила водилу подогнать машину прямо к подъезду. И в лифт.

Открыл дверь ее чернявый друг. Эва, не останавливаясь, прошла в единственную комнату, поставила футляр в шкаф, а сумочку швырнула на обширную кровать. Друг, шедший за ней, спросил:

— Все в порядке?

— Я сделала их работу.

— Работа была твоя. Они расплатились с тобой?

Она кивком указала на сумку, лежавшую на кровати. Он сделал непроизвольное движение, но она схватила его за плечи, развернула к себе и рывком развалила молнию на его ширинке. Там, за трусами, нашла нечто, что быстротечно набухало в ее руке. Друг уже нервно рвал ремень на ее джинсах. Внезапно она отпрянула и застегнула его штаны.

— Нет. Я приму душ. А ты раздевайся.

Сначала Эва принюхивалась к себе, старательно намыливала подмышки и промежность: убивала запах страха и напряженности, запах ядовитого пота. Потом, отмывшись, подняла лицо с закрытыми глазами к веселому дождю. Вода плоскими змеями скользила по ее большому телу. Она томно погладила свои высокие бедра, потрогала плотные ягодицы, обеими руками придавила светловолосую промежность и легонько застонала. Вцепилась в груди. Она мяла, крутила, вытягивала их и уже стонала во весь голос в предвкушении.

Перейти на страницу:

Все книги серии Милиционер Смирнов

Похожие книги