Без дна. Том 1

У Виктора Валентиновича обширное (по современным, разумеется, понятиям) семейство: сын и две дочери, у которых уже давно свои сыновья и дочери, все удивительно похожие на Виктора Валентиновича громкими, звонкими голосами, шумным темпераментом – все неуёмные спорщики и любители поесть, попить и попеть. С ними было бы действительно весело, но лишь в самом начале, а потом пришли бы ощущение усталости и желание поскорее уединиться. Игорь Олегович через это уже проходил, и повторяться не хотелось.

«Тонька-то, я знаю, тебя не забывает. Надеюсь, всё-таки и на этот раз навестит?» «Тонька» – это его сестра, бывшая жена Игоря Олеговича. Однако хоть и бывшая, но время от времени по определённым датам заглядывающая к Игорю Олеговичу «на огонёк». «Да, – с удовольствием подтвердил Игорь Олегович, – мы договорились. На первое». – «Всё-таки что меня сейчас больше всего волнует, – до автобусной остановки едва ли не рукой подать, когда Виктором Валентиновичем овладело желание поговорить на какую-нибудь “высокую” тему, – это проблема почти неизбежного, лоб в лоб столкновения двух, а то и трёх цивилизаций сразу. А предпосылок к такому столкновению воз и маленькая тележка. Вот и будет нам всем полный… Послушай, старче… Погодка-то какая! Чуешь?.. Не хочется опять в четырёх стенах. Проводи меня до следующей остановки, а по дороге про неизбежный Армагеддон и поговорим».

Приятели одолели примерно треть пути, когда всё же решились расстаться. Виктор Валентинович «оседлал» кстати подкативший автобус, а Игорь Олегович поддался желанию вернуться к себе наиболее примитивным способом, то есть пешочком. Будущий вселенский Армагеддон это, конечно, интересно, волнительно, но как быть с ощущением, что какой-то маленький игрушечный Армагеддон с тобой лично УЖЕ случился? И сказывается он в том, что данную тебе ради чего-то жизнь ты, мягко скажем, проворонил, потратил на пустяки. Не на пустые забавы, нет! – на бесплодные химеры, на нереальные, не выдерживающие первого же столкновения с грубой действительностью проекты. Как с этим-то быть?.. Вот что сейчас занимало потревоженный отчасти экспансивным другом, отчасти несколькими рюмками четырёхзвёздочного армянского коньяка ум неспешно, нога за ногу, бредущего Игоря Олеговича.

Разными у только что расставшихся приятелей были не только нажитые ими физические недуги, но и степень их «враждебности к существующему строю», равно как и полученное ими за эту «враждебность» наказание. Витя Мовчан до поры до времени был более чем лояльным по отношению к «существующему строю», даже его адептом, свято верил в цели и идеалы «строителя коммунизма», был активным комсомольцем. Вплоть до момента, когда одна из его сокурсниц (а он тогда был студентом исторического факультета краснохолмского пединститута) не поделилась с ним, что забеременела от «главного комсомольца» на факультете и не представляет, как ей быть дальше, потому что «он ведь теперь даже на меня не посмотрит». Витю Мовчана, как человека пылко ратующего за «справедливость» везде и во всём, такое поведение возмутило – покатил бочку на главного комсомольца, и вот… Как-то ранним утром в комнатку в институтском общежитии нагрянула команда «карателей из органов». Улов оказался не ахти, можно сказать, стандартный для хотя бы мало-мальски задумывающегося студента исторического факультета: пожелтевшие вырезки из старых газет времён разоблачения «предательских шаек» Бухарина, Каменева и Зиновьева, номер «Нового мира» с «Одним днём из жизни Ивана Денисовича», распечатанная на пишмашинке книга «Крутой маршрут» и, что самое страшное, фотокопия книги югославского коммуниста-ревизиониста Милована Джиласа «Новый класс». Но этого оказалось достаточным, чтобы приговорить Витю Мовчана к двум с половиной годам строгого режима с отбыванием срока в исправительно-трудовом лагере.

Иное дело – Игорь Танеев. Он шёл по пути «враждебной организованной деятельности в целях подрыва Советской власти» (цитата из приговора) довольно долго, не один год, и не в одиночку, а в компании с единомышленниками, с какими-то планами по преображению страны и с полным осознанием, чем ему это грозит. Ко всему прочему, в арсенале «антисоветской группы» был ржавый, уже отказывающийся по причине старости стрелять револьвер системы «наган» времён, пожалуй, гражданской войны. Понятно, что и вынесенный конкретно Игорю Танееву приговор в Ленинградском областном суде оказался весьма суровым: шесть лет строгого режима. Ко времени, когда Игоря Танеева доставили в Дубравлаг, Витя Мовчан уже превратился в «бывалого» заключённого: до отбытия положенного ему срока оставалось около полугода. Он трудился на пилораме. В подручные к нему и направили новичка Игоря Танеева. Так между ними завязалась до сих пор не развязывающаяся дружба.